.

дорогого, но явно неприспособленного под местные холода пальто.

      Вита открыто улыбнулась, задорно поинтересовавшись:

      – На свидание?

      Мужчина вскинул на нее испуганный взгляд, а потом улыбнулся и кивнул головой:

      – Свидание… Запоздалое.

      А потом у пассажира зазвонил телефон.

      – Мама! – как-то обреченно протянул мужчина, поднося трубку к уху.

      История первая. Борис и Соня

      – Здравствуй, мама.

      – Здравствуй, блудный сын. Не звонишь матери, а меня уже нога замучила. Все болит, и болит!

      – Мама, – откашлялся мужчина и неловко взглянул на Виту, которая из-за громкости динамика телефона прекрасно слышала весь разговор. – Твоей ноге уже восемьдесят лет, чего же ты хочешь?

      – Другой ноге тоже восемьдесят, но она не болит.

      Борис закатил глаза, а Вита улыбнулась, наконец идентифицировав национальную принадлежность мужчины. Еврей, ну, конечно же… И настоящая еврейская мама, судя по всему.

      Да… Мама в жизни любого еврейского мальчика – это особая тема. Мама Бори Меерсона – и вовсе величина. Порой ему казалось, что она занимает собой всю его жизнь. И так было всегда. С самого сопливого детства. Борис мог припомнить сотни случаев, которые были тому подтверждением. Например, когда он подрался с Изькой Розенфельдом, мама заорала в окно:

      – Боренька, не бей так сильно Изю, а то вспотеешь и простудишься!

      В общем, все свое детство и юность он и шага не мог ступить без маминого согласия. Ее одобрение требовалось по любому вопросу, Боря просто не имел возможности принимать самостоятельные решения. Мать окружала сына настолько сильной любовью и заботой, что эта любовь стала непреодолимой стеной между ним и всем остальным миром. Порой, у подрастающего Бориса складывалось ощущение, что его и вовсе нет. Нет собственных желаний, целей, стремлений… А если и есть, то они все равно нивелируются волей матери. Он натуральным образом задыхался от ее вездесущего контроля, но поделать ничего не мог. И так продолжалось ровно до того момента, пока он не влюбился.

      Соня. Он встретил ее на Привозе. Тогда, двенадцатилетним пацаном, он и представить не мог, что эта тонкая девочка станет для него целым миром. Мать Бориса придирчиво выбирала курицу, а Соня стояла за прилавком, помогая молодой продавщице. Только потом Боря узнал, что это была мама девочки.

      – Скажите-ка мне, любезная, чем вы кормили этих курей?

      – А зачем вам это? – удивилась хорошенькая женщина.

      – Как это зачем?! Я тоже хочу так похудеть!

      Боря сжался от стыда. Ему было жутко неловко за свою острую на язык родительницу.

      – Извините, – растерялась продавщица. – Уж какие есть.

      Роза, так звали мать Бориса, презрительно отвернулась и пошла прочь. А Борька еще долго не мог забыть наполненный горечью девичий взгляд.

      То лето было особенно жарким, они пропадали в Аркадии целыми днями. Загоревшая дочерна ребятня прыгала с пирса в воду. И что только они при этом не вытворяли! Борька так и не понял, как там оказалась