Дьявол из Саксон-Уолл. Поспеши, смерть! (сборник). Глэдис Митчелл

Миддлтоны не в курсе?

      Джонса позабавила эта история, совершенно, на его взгляд, невероятная, и он с любопытством ждал, как далеко зайдет Пэшен. Тот лишь покачал головой и ухмыльнулся. Джонс повторил свой вопрос, однако ничего не добился и решил зайти с другой стороны:

      – А что случилось с маленьким Генри Пайком? – спросил он.

      – О, с ним…

      Пэшен помолчал, посмотрел налево и направо, состроил гримасу Джонсу, повернулся, скрестил пальцы и прошептал:

      – Генри Пайка подменили. Бабка Флюк, вот кто это провернул.

      – Неужели?

      – Да. Вдова Пайка держала его взаперти сколько могла, да что толку? Все равно пришлось его выпустить, когда он подрос. Разве шкодливого мальчишку удержишь в доме? Ну, он и начал везде бегать, а в деревне все и ахнули. За кого, по-вашему, они его приняли, мистер Джонс?

      – Я знаю, за кого, – спокойно ответил писатель. – И, по правде говоря, я думаю, они правы.

      – Нет, это вы зря, мистер Джонс, – возразил он. – Потому что матушка отдала им нашего паренька. Нет, Генри Пайк – не сын мистера Миддлтона, если вы об этом. Он похож на Миддлтонов, правда, потому что он не человек. Его отдали вдове Пайк взамен маленького Миддл-тона, когда тот умер. Но теперь это неважно.

      – Почему?

      Пэшен бросил на него хитрый взгляд, придвинулся ближе и прошептал едва слышно:

      – Матушка сказала, чтобы я вам не говорил.

      Джонс достал шесть пенсов, но дурачок покачал головой. Тогда Джонс добавил еще шесть. Пастух взял обе монеты и произнес:

      – Тот Миддлтон, что умер, был младший в семье.

      – И?

      – Говорят, что тот мистер Миддлтон, которого считали пропавшим без вести, возвращается домой.

      Он пробормотал эту фразу себе под нос, словно желая убедиться, что все объяснил правильно, и повторил то же самое вслух.

      – Да? – сказал Джонс, стараясь сохранить заинтересованный вид.

      У Пэшена уныло обвисла нижняя губа.

      – Вы правда хотите, чтобы я сказал?

      – Конечно. Продолжай.

      – В прошлый раз мне было плохо, когда умер мистер Миддлтон. А потом нормально – до сегодняшнего дня. Разве это не странно? По-моему, странно.

      После разговора с Пэшеном Джонс вернулся домой и нашел миссис Пэшен возле чайника, который, как она хмуро заметила, вскипел двадцать пять минут назад. Он пристально взглянул на свою экономку, но ее тяжелое бледное лицо, как всегда, не выражало никаких эмоций, а тусклые глаза смотрели куда-то сквозь него. Джонс развернулся и ушел в гостиную. Через пару минут к нему присоединилась миссис Пэшен. Плюхнув на стол поднос с чаем, она поставила рядом молоко и сахар – хотя раньше сама добавляла их в чашку, – и с упертыми в бока руками встала перед створчатым окном, глядя на распаханное поле.

      Джонс решил, что она заметила старую миссис Флюк со своей мотыгой, и проследил за ее взглядом, но за окном не было ничего, кроме огромного ворона. Миссис Пэшен мрачно уставилась на птицу и произнесла:

      – А, это ты, старый дьявол! Блуждаешь, подобно Люциферу, по лицу земли, вверх и вниз, на запад и восток!

      Она