С волком в душе. Сергей Александрович Аредаков

Страх и самозабвенно начал жаловаться на Борзыню. Внимательно выслушав своего товарища, Лекса ехидно улыбнулся и весело заговорил:

      – Спрашиваешь, зачем я его послал, а чтобы жизнь мёдом не казалась. Вот зачем, понятно теперь?

      Только что бесился от злости, а тут зашёлся смехом и даже по траве покатился. Глядя на выкрутасы своего командира, Страх осторожно убедился, что принца Матео нет рядом и задал вполне логичный вопрос:

      – Ты часом, умишком не тронулся, а?

      Проржавшись по-взрослому, Лекса вытер проступившие слёзы, бодренько вскочил на ноги и только после этого, серьёзно так, ответил:

      – Честно говоря, я и сам сильно сомневаюсь, что он у меня, хоть когда-нибудь был. Этому болтуну воткнуть кляп и вытаскивать его, только на время приёма пищи, или питья воды. Хоть раз пикнет при мне, будешь лишён премии. Понял теперь, как бывает трудно, иметь дела с сумасшедшими.

      Когда Змей удалился на приличное расстояние, Страх весело рассмеялся и незлобиво пробормотал:

      – Ох и напугал ты меня. Чихать я на эту премию хотел. Куда мне эти деньги девать-то? Валяются в подполе бесполезной кучей, жрать их не будешь.

      – Если поможешь мне сбежать, то в награду за это сделаю тебя бароном и тогда деньгам, сразу найдётся самое разнообразное применение – пришёл в сознание Аршад и с ходу попытался провести вербовку.

      Резко вжав голову в плечи, Страх крутанулся на триста шестьдесят градусов и облегчённо вздохнул, никто не слышал.

      – А ты действительно много болтаешь, может быть тебе язык отрезать на всякий случай – кончик своего хищного ножа, Страх ловко просунул в герцогский рот.

      Нет, не хочет почему-то больше болтать аристократ, лишь глубоко вздыхает и глотает собственную кровушку, обильно льющуюся из порезанного языка. В это время, Страх завис в нерешительности. Он не мог до конца понять смысл, сделанного ему предложения. Если этот придворный хлыщ, таким образом хотел оскорбить его лично, то это ещё терпимо, а если он говорил такое взаправду, то это уже откровенное презрение. Такая обида, смывается только большой кровью, тут даже Ева его поддержит. Глядя прямо в глаза ошалевшего герцога, Страх облизал свой страшный нож и злобно проговорил:

      – За проявленное ко мне презрение, сейчас взял с тебя малую кровь, но оставляю за собой право, отрезать твои яйца и скормить их собакам. Слышать тебя больше не хочу, поэтому прямо сейчас воткну кляп.

      Отрезав у герцога штанину модных брюк, он ловко свернул кляп и запихнул его в окровавленный рот Аршада. Потом, так же ловко, связал за спиной руки и с огромным удовольствием треснул внуку Шанайского императора под левый глаз.

      – Это для симметрии, а то с одной стороны уже опух, а с другой нет – весело выдал Страх и дико заржал над своей же шуткой, совсем как сумасшедший.

      «Господи, спаси и помоги мне»: искренне взмолился Аршад, хотя раньше, особой фанатичностью к Всевышнему не отличался. Волею злодейки судьбы, вместо совершения великого подвига, он попал в плен к откровенным психам, которые