Там, где мы есть. Записки вечного еврея. Лео Певзнер

израильтяне становятся для нас опасны и их становится много. Надо положить этому конец».

Экзодус 1:9

      28 мая 1996 года Боинг 737 Санкт-Петербург – Нью-Йорк совершил посадку в аэропорту Джона Кеннеди и принес из России в Соединенные Штаты еще одну семью, мою. Неизвестность и неопределенность нашей будущей жизни вносили беспокойство в это большое событие, и только наш 5-летний сын Боря был очень взбудоражен таким интересным приключением. Еще бы, первый раз в жизни на самолете да еще в неизвестную страну, и после 10 часов перелета! Мы – это русские евреи, граждане недавно распавшейся страны, которые совершили решительный шаг в поиске лучшей жизни. Семья наша – одна из сотен тысяч еврейских семей бывшего нерушимого союза бывших советских республик, покинула разрушенный союз в надежде на лучшее будущее.

      Продолжался эпический по масштабу исход евреев из советского и пост-советского пространства. С чем он связан и почему произошел? Не только по экономическим причинам, обострившимся после крушения коммунистической империи. В немалой степени он касался и сосуществования культур и народов. Каждый человек уникален, но когда мы говорим об этнических связях, какие-то невидимые, но мощные силы соединяют или, наоборот, разъединяют людей. Был ли он действительно неизбежен, этот последний исход евреев из Советского Союза, а потом из России и других республик?

      Еврейская эмиграция, – хоть и похоже, но это не Исход евреев из древнего Египта – между ними три тысячи лет. Нет даже достоверных археологических доказательств, что исход вообще имел место быть так, как он описан в Библии. Тем не менее, допуская, что древний исход все-таки произошел, мы видим некоторую схожесть в том, что и египетские фараоны, и советские власти не хотели отпускать этот народ; а также и то, что в обоих случаях евреи чувствовали унижение, что во многом и послужило им толчком к исходу.

      Для многих объяснение причин такого почти бегства русских евреев к концу двадцатого века из бывшего Советского Союза лежало в плоскости чисто экономической. «Соблазнились на хорошую жизнь, скатертью дорога», – скажет иной русский человек; «Колбасная эмиграция», – скажет наш же эмигрант семидесятых годов про эмигрантов девяностых, убежденный, что уж он-то уехал по чисто политическим мотивам. И то и другое – правда, однако с оговорками. Что ж, стремление улучшить свою жизнь – понятный и оправданный мотив для каждого. В России пост-1991 года, когда индустрия умерла, и большинству работников умственного труда не осталось места на интеллектуальном рынке работ, надо было идти торговать чьим-то, сторожить чье-то или уезжать насовсем.

      Антисемитизм? Да, был и он. Но было еще что-то, что подняло целый народ (во всяком случае, его большинство) на исход тогда, когда это стало возможным. Для того чтобы зайти в эту дверь, нужно приоткрыть и еще одну, другую, ключом, который является ответом на вопрос о еврейской лояльности стране проживания. Войдем мы в эту дверь позднее, а пока подумаем о национальных характерах народов – обобщенного