Красный цветок (сборник). Мадина Маликова

очень хорошо.

      – Чего хорошего?

      – Фамилия редкая. Папа быстро найдёт.

      И правда, через день адрес Э. Б. Гельмс был уже у Муртазы в руках. Оказалось, это женщина – Эльза Бруновна. Из поволжских немцев. Живёт в центре города, в одном из расположенных на возвышении старинных, когда-то аристократических, теперь уже обветшалых домов, сокрытых за высокими деревьями.

      Дверь квартиры открыла полная пожилая женщина с собранными в узел на затылке седыми волосами. Лицо её было в глубоких морщинах, над верхней губой – рыжие волосинки.

      После того как поздоровались, она на несколько мгновений застыла, вглядываясь в его лицо внимательными серыми глазами.

      – Бадретдинов из редакции звонил мне, попросил рассказать тебе о Кадерметовой всё, что знаю. Вот теперь я её ясно вспомнила, – сказала, глубоко вздохнув. – Ты похож на мать. Отчество твоё Виленович, а фамилия Канчуров. Ведь так?

      Лицо его дрогнуло. По телефону он сказал, что сын Кадерметовой, фамилию свою не назвал. Но почему эта женщина думает, что он сын какого-то там Канчурова? И так уверенно об этом говорит!

      – Вы ошибаетесь, – сказал он. – Я Османович. Фамилия моя Асанин.

      – Значит, им так и не было суждено быть вместе, – как бы про себя сказала Эльза Бруновна. И, смутившись, добавила: – Прости… Может, не стоило тебе об этом говорить. К сожалению, тогда я совсем потеряла их из виду и до сих пор ничего о них не слышала. Сами понимаете, нам не приходилось проявлять излишнее любопытство. Как твоя мама?

      – Мама… Она давно умерла…

      Морщины на лице Эльзы Бруновны как бы стали глубже. Она повернулась и пригласила гостя в дом. Они прошли через высокий коридор, хотя и освещённый сверху лампочкой, но казавшийся полутёмным из-за стоявших по стенам шкафов, и вошли в комнату.

      – Проходи. Садись вот сюда, на диван.

      Сама села за стол, на мягкое кресло. Опёршись правым локтем о столешницу, подпёрла подбородок.

      – Как это печально, – сказала, тяжело вздохнув. – И сколько ей было?

      – Тридцать пять.

      – И диагноз?

      На лице её отразилась настороженность, даже страх.

      – Цирроз печени.

      – Соболезную, – покачала она головой. – Тебя воспитал отец?

      – Я жил с отцом и мачехой.

      – И теперь живёшь с ними?

      Муртаза в нескольких словах рассказал о себе: детство в Средней Азии, армия, приезд в Казань, институт, работа на заводе.

      – Женат? – спросила она.

      – Нет ещё. Здешние родственники умерли, живу один.

      – Как же я опасалась этого! – как бы невольно вырвалось у Эльзы Бруновны.

      – Чего же вы опасались?

      Женщина повернула голову и несколько мгновений промолчала, глядя в угол.

      – Ты, конечно, имеешь право узнать всю правду… Но почему именно от меня?

      Муртаза сидел в полной растерянности.

      – Я познакомился с «Делом» матери, – сказал он. – Там есть справка, написанная вашей рукой. Я ничего не понимаю в медицинских терминах,