Красный цветок (сборник). Мадина Маликова

молча кивнул поникшей головой.

      – Как представлю, что тогда творилось, волосы встают дыбом.

      Илюса с жалостью посмотрела на опущенные плечи Муртазы.

      – Но ведь когда твою маму… арестовали… времена уже изменились, – постаралась смягчить она свои слова. – Было разоблачение культа личности, оттепель, многих реабилитировали… Нет, не должны были уже никого бить! Закон не позволял!

      – Уж и не знаю, что думать…

      – Не знаешь, а судить берёшься. И наказываешь сам. Да кто он такой, по-твоему, этот стукач? Он уж точно никого не бил. И для КГБ не указчик. Тут замешан не один и не два человека.

      – Я и сам думал об этом…

      – И всех собираешься избивать?

      – Погорячился… Сердце не стерпело…

      – Надо бы узнать точно, что же всё-таки случилось с твоей мамой, – стала размышлять Илюса. – И ведь вот что печально: мы – продолжение своих отцов и матерей, а, если подумать, так мало знаем о них. Всё, что нам известно, очень поверхностно: там родился, тут учился, здесь работает. А что творилось у них в душах, какие огни сжигали их сердца, нам неведомо… А надо бы знать… Сначала надо точно выяснить, в чем её обвинили. Тогда, в шестидесятых, времена огульного обвинения в контрреволюции, в заговорах против вождей советской власти уже прошли. Но ведь и уголовницей она не была… Тут что-то тёмное. Хорошо бы просмотреть её «Дело». Узнать, по какой статье судили.

      – Я и сам думаю об этом, да не знаю, как это сделать, куда пойти. Ведь не всякому с улицы «Дело» выдадут.

      – Посоветуюсь-ка я с папой, – сказала Илюса. – Все заметки о репрессированных проходят через его руки. Он работает в таком отделе газеты. Недавно помог опубликовать большую статью бывшего работника КГБ.

      – Может, я сам поговорю с ним?

      Лицо Илюсы стало строгим. Привести в дом молодого человека – это было бы очень важным и волнующим событием не только для неё, но и для всей семьи. Поэтому она относилась к этому вопросу очень ответственно. Она могла позволить перешагнуть их порог дорогому сердцу человеку только после того, как уже сказаны главные слова и даны обещания.

      Муртаза сердцем понял это. Встал, поднял со скамьи сумку девушки.

      Илюса тоже встала, подняла голову ввысь и застыла на месте:

      – Смотри, радуга! Что это за чудо?

      Муртаза обернулся. На фоне беспокойных рваных сизо-серых туч, длинной, от горизонта до горизонта, дугой вольно растянулась радуга. Только вот в самой середине, на самой вышине она была словно срезана – белая тучка перерезала её.

      – Неужели радуга может быть разрубленной? – сказала Илюса. – Никогда такого не видела!

      – И я тоже… – сказал Муртаза.

      И свободной рукой взял девушку за локоть. Тонкая кожа её ответила ему еле заметным трепетом.

* * *

      Через несколько дней Илюса принесла Муртазе хорошую весть. Её отец, через свои связи добился для Асанина разрешения ознакомиться с «Делом» матери. Журналист и сам хотел было пойти с ним, но Муртаза не согласился. Тайны трагических событий, произошедших с самым дорогим человеком, хотел узнать первым сам, один. А уж потом решить, стоит ли