.

грудь да одежда, что на нём…

      Наконец, когда от долгого ожидания начало тревожно ныть сердце, показался Гриша с лицом, сияющим, как полная луна.

      – Давай заходи. Постарайся непременно понравиться нашему хозяину – Пахану. Если он тебя примет, будешь как сыр в масле кататься – всё получишь, о чём мечтал. Не вздумай ему перечить – он этого не любит. Но и мямлей не стой, покажи, что мужик. Можешь ругнуться при случае…

      Когда, открыв тяжёлые ворота, прошли во двор, Гриша шепнул Сунгату на ухо:

      – Станешь человеком – не забудь, кто тебя рекомендовал!

      Во дворе их встретил щуплый старикашка, который, несмотря на жаркий день, был в драной старой ушанке. Пропустив их, он закрыл за ними ворота на засов и молча сделал жест, по-видимому, означавший приглашение пройти в дом.

      Сунгат поднялся по некрашеной скрипучей лестнице, пахнущей сосновой смолой, прошёл через холодный чулан и оказался в просторной комнате, выглядевшей, как кабинет. В середине стоял полированный стол с блестящей зеркальной поверхностью, по обеим его сторонам выстроились массивные стулья на толстых ножках. Во главе стола располагалось высокое вращающееся кресло – такое Сунгат видел в кабинете начальника тюрьмы.

      На этом Сунгату пришлось закончить осмотр, так как из боковой двери, которую он вначале не заметил, быстрыми шагами вышел мужчина средних лет. Серый костюм из тонкой ткани облегает высокую стройную фигуру без единого намёка на живот. Белоснежная рубашка, цветной шёлковый галстук, тёмные очки – всё на нём было отменно дорогое и элегантное. Он приблизился к Сунгату и остановился, разглядывая его. Парню показалось, что его просвечивают рентгеном.

      Мужчина одобрительно смотрел на плотную, приземистую фигуру Сунгата, на бицепсы, выпирающие из-под коротких рукавов рубашки. «Кажись, это и есть их Пахан. Зараза, Гриша, не сказал даже, как к нему обращаться», – успел с досадой подумать парень.

      Пахан тем временем быстро снял тёмные очки. Глаза, которые неожиданно оказались совсем молодыми, продолжали изучать Сунгата.

      «Лицом-то парень вышел – вон какие тонкие черты. Сразу видно, породистые гены. Только вот Бог не дал ишаку рогов, зная его несносный нрав, а для этого красавца роста пожалел – видно, тоже была причина», – подумал Сакманов, наслышанный о незадачливой судьбе парня.

      – Смотри-ка, у нас, оказывается, гость! А мне ничего не сообщают…

      Сунгат усмехнулся про себя: как же, Гриша целый час отсутствовал – за это время, небось, рассказал про него всю подноготную.

      Парень, стоявший, уставясь в пол, проследил, как чёрные остроносые туфли хозяина от середины комнаты прошагали к нему. Хозяин подал ему руку, крепко сжал, словно испытывая.

      – Ну, и как тебя звать-величать? Что привело в наш холодный Северный посёлок такого горячего парня?

      Сунгат, не привыкший много говорить, слегка замялся:

      – Да как сказать… Меня Гриша привёз. Зачем, не сказал.

      – И что тебе Григорий обещал, какие златые горы?

      – Сказал,