Мне снится дождь. Ольга Витальевна Манскова

упаковке, сделает вашу жизнь интересней".

      Парень на экране томным голосом обещает: "Я сейчас, дорогая!" Отходит в сторону и принимает пилюлю. Затем экран наполняется радужными световыми пятнами и недвусмысленными стонами и звуками. "Сексживит – это море любви!" – звучит голос за кадром.

      А вот и снова, на весь экран, возник Дорогуша. И золотарь в розовом. Теперь они сидели по разные стороны стола. Сзади – «свои» обеих сторон, заломившие им назад руки.

      – Вы хоть за речью своей следите! Сплошной новояз! Долой! – орал потный Дорг.

      – А вы – устаревшие ретрограды! И для вас Шамбала – пустой звук, а Учителя Человечества – не существуют!

      – А вы даже молиться разучились!

      – А вы мантры петь не умеете!

      – А вы – напустили таинственности! Жидомассонские правнуки! Церковь должна быть доступна всем!

      – Да! Вы зато – всем доступны! Особенно в кафе "Душистая акация!" Разврат сплошной!

      – Не согрешишь – не покаешься!

      – А согрешишь единожды – продолжишь всё дальше и дальше!

      – А вы считаете, что главное – здоровье телесное, а не дух, искра Божия!

      – А вы – и то, и другое ко всем чертям послали!

      – А вы…

      Экран погас. Кто-то рубанул телекс. Иоганн обернулся. Рассерженный вран, весь всклокоченный и похожий на ежа, стоял сзади. С него капало, и он оставлял за собой мокрые следы. Это вран и выдернул шнур телекса. И теперь укоризненно молчал.

      Иоганн, тоже молча, отнёс его назад, в рейнрум. И поставил под ветряк. Когда тот высох, так же молча принёс врана обратно и запарил перед ним ещё один шопснаб, который тот уныло склевал.

      – Обижаешься? – спросил он затем как можно ласковей.

      – Нет. Просто вечером враны не болтливы. – ответил Тенгу. – Закрой теперь шор-ры – и ложись уже спать. Утро вечер-ра мудренее…

      Кролас закрыл шоры: в смысле, подошел к окну и нажал на кнопку.

      Новенькие шоры были его гордостью. И одной из последних покупок. Он ненавидел пустые окна без шор: всё время что-то мигает, проносится, шумит и гремит. А шоры изолируют уличные звуки… Изнутри они смотрелись просто как ночное небо. А на внешней стороне его шор, на окне, расположенном очень высоко, вблизи второго яруса города, огромный леопард бежал по джунглям… Бежал до бесконечности.

      Иоганну очень нравились его новые шоры.

      – Ложись спать, – сказал вран. – Завтра будет трудный день.

      И Кролас почему-то сразу послушался. Разделся и лег.

      – Впрочем, я совсем не хочу спать, – сказал он при этом врану.

      – Сейчас заснешь, и с легкостью… Дружок, хочешь, я расскажу тебе сказку? – передразнил вран какую-то детскую передачу. – А ведь правда же. Р-раскажу, – добавил он грустно. – И не одну.

      – Валяй, – буркнул усталый журналист.

      И вран, сев у него в изголовье, первым делом сказал самокритично:

      – Враны отличаются одним редкостным занудством: они вечерами рассказывают