Как делается кино. Сидни Люмет

недоставало легкости.

      «Группа» определенно выиграла бы от более легкого комедийного настроения в первые 25 минут, за счет чего глубокая драматичность истории смогла бы проявиться постепенно. Одна из героинь книги, Кей, страдает от того, что все в жизни принимает слишком серьезно. Малейшее затруднение в ее глазах превращается в катастрофу, самое обычное замечание может полностью переменить ее отношение к человеку. Ближе к концу фильма Кей высовывается из окна с биноклем в руках, высматривая немецкие самолеты (идет Вторая мировая). Она убеждена, что авианалет на Нью-Йорк неизбежен. Она высовывается слишком далеко, падает и разбивается насмерть. Такой момент требует некоторого комического безумия, которое оборачивается трагедией, в чем так хорош, например, Роберт Олтмен.

      Сценарий ленты «Прощай, Брейверман» был практически идеальным. Но вместо воздушного суфле у меня получился блин. Прекрасные комедийные актеры – Джек Уорден, Зора Ламперт, Джозеф Уайзмен, Филлис Ньюман, Алан Кинг, Соррелл Бук, Годфри Кембридж – барахтались, как рыбы на песке, по милости режиссера, который слишком всерьез воспринимал похороны и кладбища.

      Я знал, что «Убийство в “Восточном экспрессе”» должно быть непременно веселым по духу. К чему-то у нас есть врожденный талант, а чему-то приходится учиться. На некоторые вещи мы просто не способны. Но я вознамерился сделать этот фильм веселым, даже если мне придется убить себя, а всем остальным – заканчивать начатое. Никто никогда не трудился так каторжно, чтобы создать нечто легкое по духу. Но меня это многому научило. (Опять-таки, подробности будут разобраны в следующих главах.) Не думаю, что справился бы с «Телесетью», если бы не уроки, которые мне преподал «Восточный экспресс».

      Я бы мог пройтись по всему списку моих картин, разбирая причины, по которым их сделал. Эти причины варьируются от нужды в деньгах до вовлеченности в процесс каждой частицей существа, как это было на «Вопросах и ответах». Ход создания фильма – магия. И подчас она служит достаточным основанием выходить на работу. Просто делать кино – этого уже достаточно.

      Еще пару слов напоследок о том, почему я говорю «да» фильму А и «нет» фильму В. За многие годы критики, и не только они, заметили, что мне интересна система правосудия. Разумеется, это так. Кто-то говорил, что мои театральные корни проявились в количестве пьес, которые я превратил в фильмы. Конечно, проявились. У меня было несколько картин о родителях и детях. Бывали комедии – одни похуже, другие получше, бывали мелодрамы и мюзиклы. Меня также обвиняли во всеядности, в отсутствии некой главной темы, которая связала бы все мои работы. Не знаю, так это или нет. И причина этого неведения в том, что стоит мне открыть первую страницу сценария, как я становлюсь добровольным пленником. Я далек от мысли, что все мои фильмы должны служить одной заранее определенной идее. Ни один сценарий не обязан соответствовать всеохватной теме моей жизни. У меня нет такой темы. Иногда я оглядываюсь на