Миссия шута. Юлия Николаевна Горина

поведную планету просто не попасть. Ну и конечно мы ожидали увидеть вокруг космодрома нечто совсем иное, нежели простор бескрайнего поля, поросшего какой-то лиловой дрянью.

      Я развлекался тем, что наблюдал, как у каждого нового сосисочного выходца менялось выражение лица по мере спуска с трапа. Ступенька первая – на заспанном лице сияет счастливая улыбка в ожидании воспетого поэтами раем. Ступенька вторая – сон уносится дикой кобылицей в открывшиеся взгляду просторы. В глазах появляется недоумение. На третьей обычно все оборачиваются, словно пытаясь понять, не ошиблись ли они лайнером. Ну а потом, с выражением полного разочарования, избранники рода человеческого стаскивали свои чемоданы на землю и, сердито нахохлившись, начинали считать часы до окончания командировки.

      Мой приятель и сосед по каюте Миша курил уже третью сигарету. Он вполголоса проклинал себя за то, что вырядился в военную форму и теперь в своих золотых эполетах выглядит идиотом.

      – Зато ты в центре внимания, – ехидно подлил я масла в огонь.

      – Ага, как полярник в бикини, – раздраженно отозвался Миша, но я его уже не слышал. Потому что в этот миг перед моими глазами возникла она.

      Она шла, трогательно придерживая разлетающееся на ветру коротенькое пестрое платье, и улыбалась всему миру. Иссиня-черные волосы свободно струились по плечам, тонкую талию обнимал шелковый пояс, а роскошная грудь волнующе вздымалась в окошке глубокого выреза.

      Как назло, я никак не мог придумать ничего оригинального, и в итоге шагнул навстречу и сморозил какую-то чушь:

      – Ярослав Титов, астрофизик, двадцать восемь лет, холост.

      Девушка удивленно посмотрела на меня. Я уже решил было, что с треском провалился, как она вдруг улыбнулась и протянула мне руку.

      – А меня зовут Элина.

      Рука была нежная, теплая, с жемчужно-белыми ноготками.

      Аркадия мне уже нравилась.

      – А как зовут вашего скромного друга? – смеясь, спросила Элина, глядя куда-то немного в сторону. Обернувшись, я увидел Мишу. Судя по расправленным плечам и гордо выпяченной груди он уже не считал свой наряд неуместным. Еще бы: женщины ведь, как сороки, падки на все золотое и блестящее.

      –Михаил, военный инженер, – он галантно снял фуражку и склонился над ее ручкой. Внутри меня заклокотало злобное желание стукнуть его.

      – Какая интересная специальность! – воскликнула моя фея, и кипящая во мне злобность выбросила протуберанец.

      – Да, бомбы, противоракетные установки, дозаправщики истребителей – просто чудо как любопытно, – сказал я, жизнерадостно улыбаясь. – А чем занимаетесь вы?

      – Пишу музыку. Мой псевдоним DJ Маркус – может быть, слышали?

      Композиции «Последняя игра», «Ледяной король», «Северный ветер» по красоте звучания не знали равных. Я был сражен окончательно.

      – Элина, вы потрясающе талантливы! Клянусь, когда я включаю «Северный ветер», у меня к концу трека озноб и мурашки по коже! Ваша музыка – грандиозное кино! Как вы это делаете?

      – А я не знал, что на тройное затмение приглашают людей не из науки, – сказал невпопад Миша, и по его лицу я понял, что он ничего не слышал о Маркусе.

      Раунд был отыгран.

      – Как странно, – произнесла девушка, – я почему-то всегда думала, что физики – это очень умные ребята в очках, выражающиеся коротенькими предложениями и мыслящие цифрами. А вы такой… другой.

      – Вы описали стереотипный образ математика. А мы, физики, вообще-то романтики. И, если позволите составить вам компанию, я готов это доказать.

      Она засмеялась.

      – Что ж, предложение принято. Охотно присоединюсь к вашему обаятельному дуэту! Может быть, перейдем на «ты»?

      При слове «дуэт» я слегка помрачнел, Мишка оживился, и тут за нами приехал аэробус.

      Аркадия – четвертая планета звездной системы Мирра и самый таинственный край из всех, колонизированных человечеством. Официально она носила статус планеты-заповедника, но это не объясняло, почему въезд и выезд осуществлялся исключительно по спецпутевкам и жестко контролировался. Досужие домыслы окружили Аркадию ореолом Эдема, уникального курорта, куда пускают только избранных – ученых, общественных деятелей, людей искусства.

      Но то, что я видел в окне аэробуса, мало напоминало курорт. Бескрайняя степь сменялась кирпично-красными горами, изредка то тут, то там поблескивали зеркальца мелких озер. Иногда под нами проплывали небольшие селения, похожие скорее на крепости или закрытые лаборатории, чем населенные пункты.

      Наконец около одного из них мы и приземлились.

      Никаких звездных отелей здесь не было и в помине. Нам предложили разместиться в одноместных бунгало, выстроенных на окраине, и мы разбрелись распаковываться.

      Входная дверь моих личных апартаментов запиралась на щеколду. Обстановка состояла из кровати, шкафа и стола со стульями, а в отдельно отгороженном закутке я обнаружил уборную.

      Впрочем, я не стал сильно расстраиваться, а