Кошамбия. Роман-антиутопия. Орынганым Мустажафовна Танатарова

(университетская подруга): Практически ничего. Он у тебя, должно быть, необщительный. На контакт не идет, Алекс даже удивился.

      Четверка: Он просто очень осторожный. Но хоть что-то удалось узнать?

      Алиса: Разве что сказал, что чувствует себя нормально. И кормят его хорошо. Только пить по ночам хочется. И в туалет. А он прикован. Приходится ждать, когда госпожа проснется и отведет, куда нужно.

      Четверка: О, уже кое-что. Поблагодари за меня Алекса.

      Алиса: Всегда рады помочь.

      Вечером Мария сняла с его правой ноги цепь, которой Люкс был прикован к своему месту. И сказала:

      – Первый этаж дома в твоем распоряжении. Можешь ходить, куда хочешь.

      Она очень боялась, что утром найдет его повесившимся. Но все обошлось. Мужчина так испугался предоставленной вдруг свободы, что тихо просидел у своей постели всю ночь.

      На следующий день было воскресенье, единственный выходной день Четверки. Она решила провести его со своим мужчиной. Первым делом его надо успокоить. А значит, выпороть.

      Скамейка, выдвинутая на середину комнаты, и лежащая на ней плетка – это понятно. Люкс снял трусы и майку, принял позу. Мария спросила:

      – Какого цвета были твои глаза в детстве?

      Мужчина не знал, что ответить.

      – Я тебя выпорю, ты будешь за это наказан, поэтому можешь говорить спокойно. Ты – грязный потаскун, который долго был в борделе. Тебя надо бить за это каждый день. И я буду пороть тебя, обещаю. Все у нас будет правильно.

      Люкс облегченно вздохнул.

      – Раньше я тебя не порола, потому что мне нужно было к тебе привыкнуть. А теперь и драть буду. Только и от тебя мне кое-что нужно взамен. Ты сделаешь, что я попрошу?

      – Как вам будет угодно, госпожа, – промямлил Люкс.

      – Ответь на мой вопрос: какого цвета у тебя глаза были в детстве?

      Женщина ждала ответа, она ласково поглаживала его спину. Он забеспокоился, но произнес:

      – Зеленые. Они были зелеными.

      – А почему их тебе не выкололи? Так ведь делают в борделях, – продолжала свой допрос госпожа.

      – Сначала меня заставляли смотреть за умирающими, а потом – делать уборку, – ответил мужчина.

      – И я не буду выкалывать твои глаза, ты же здесь будешь за хозяйством следить. Убираться уже умеешь, а готовить научишься потихоньку. И вообще, я – не прихотливая в еде.

      Перспектива самостоятельно хозяйничать в доме испугала Люкса. Он задрожал всем телом.

      – Не сегодня и не завтра, – успокаивающим тоном сказала госпожа. – Расскажи мне о своем детстве.

      Ее мужчина подрожал-подрожал и взял себя в руки.

      – Я был плохим мальчиком, меня часто наказывали. Правильно делали, надо было больше меня бить. Особенно неудачно я учился по математике, – поведал Люкс.

      – А за что тебя отправили в бордель?

      Мужчина снова весь затрясся.

      – Говори, не бойся. Я тебя выпорю за это, – строгим голосом произнесла госпожа.

      И он решился признаться. Выпалил:

      – Пытался