Неферт. Елена Чудинова

была невозмутимо неподвижна, словно он стоял на ровной земле. Двигались только его пальцы… Ох! Он и не думал держать вожжи своими могучими руками! Ладони его были полураскрыты, а тонкие ремни свободно скользили между пальцами – казалось, ничто не мешает им в любую минуту выскользнуть из рук! И тогда… Неферт стало страшно.

      Неужели на самом деле все это могучее движение направляется только ленивым перебором пальцев, едва-едва касающихся ремней?! Почему он их не держит? Ведь лошади вырвутся!

      Но лошади почему-то не вырывались…

      Колесница поехала медленнее.

      – Тьфу ты, здесь придется ползти как черепаха – того и гляди собьешь носилки с каким-нибудь идиотом, – сквозь зубы процедил Нахт.

      Они ехали по мощеной площади в центре города.

      – Слушай, Нахт, – неуверенно спросила Неферт, косясь на руки брата. – А почему ты так держишь вожжи?

      – Как это – так? – не поняв, переспросил он.

      – Ну – так… Лошади не вырвутся? Разве их не надо сильно-сильно держать?

      Нахт расхохотался.

      – А еще говорила «не боюсь»… Знала бы ты, змейка, сколько новобранцев я как раз по рукам и отходил плеткой из гиппопотамовой кожи за то, что они пробовали это делать, не «сильно-сильно», а хотя бы чуть-чуть!

      – А почему?

      – Почему? Запомни, змейка, хотя я, право слово, понятия не имею, какой прок в таких знаниях девочке… – они ехали по главным кварталам Фив – быстро, но все-таки не очень. – Верхом ли, на колеснице ли – хорошим наездником будет только тот, кто ничем не цепляется за лошадь. Трус думает, что удержится в седле, если схватится покрепче… Мальчишке, который садится на лошадь, это можно простить один раз. Если это повторится – он может стать чиновником или кем угодно, но не тем, кто подчинен суду чести.

      – Нахт, что такое «суд чести»?

      – Ну, змейка, это я тебе расскажу как-нибудь в другой раз…

      – А что же тогда не дает упасть хорошему наезднику?

      – Равновесие и только равновесие, змейка. Его надо чувствовать, как чувствуешь холод и жару.

      – Но ведь у наездника должны быть сильные ноги?

      – Не то слово…

      – И руки!

      – Все должно быть сильным, змейка, вдобавок очень сильным. Но только, – лицо Нахта неуловимо изменилось, – сила не должна быть глупой и грубой. А вот струсила ты зря.

      – Я не трусила!

      – Рассказывай. Ладно, держись – здесь уже можно набрать скорость. Хай-е-е!

      И колесница снова оторвалась от земли. Больше Неферт действительно ничего не боялась – хотя лошади мчались еще быстрее – так быстро, что уже ничего нельзя было различить по сторонам.

      – Ну что, понравилось? – колесница опять стояла у нижних ворот.

      – Да, очень-очень-очень! – взволнованно ответила Неферт. – Ведь самое лучшее на свете – это все, что опасно, правда, Нахт?

      – Опасно? – Нахт с недоумением взглянул на Неферт. –