Опасный лаборант. Юрий Гаврюченков

всю спинку существа шла дорожка из двух рядов чёрных пятен.

      – Что это? – первым опомнился Муромцев.

      – Сикараха какая-то, – бесхитростно отозвался Казаков, от которого лаборант ожидал услышать нечто более определённое. – Белкина бы сюда. Вы знаете, Михаил Анатольевич?

      Смольский только покачал головой. Моряки тоже замялись. Никто не мог сказать, что за неведомое науке животное выловили учёные из морских глубин. Арина принесла планшет и объектив для макросъёмки. Клацнул магнит фиксатора. Рощина выключила бесполезную в море опцию вай-фая, объектив определился планшетом, навела резкость, начала снимать.

      – Сажайте в воду, пока не сдохла, – распорядилась Арина, сохраняя файл.

      Муромцев зачерпнул прозрачной пластиковой коробкой из-за борта, а Смольский ловко ухватил двумя пальцами существо возле крыльев.

      – Осторожней, вдруг оно кусается! – встрепенулась Рощина, но было поздно.

      – Здесь не достанет, – хладнокровно ответил Смольский и опустил трофей в контейнер. Зачем-то понюхал пальцы. Брезгливо поморщился. Вытер ладонь о светлые летние брюки, ещё сохранявшие стрелку, мечтательно улыбнулся, посмотрел на начальницу, как на вошь, и выдал: – Основную опасность вашей жизни, Арина Дмитриевна, представляет избыток принимаемых вами мер предосторожности. Именно поэтому как настоящий учёный вы не состоялись.

      Рощина чуть не выронила планшет.

      – Что, простите? – она отложила девайс на рундук кокпита, словно готовясь к драке.

      Казаков медленно поднялся, Денис замер с открытым ртом, а Смольский назидательно продолжил:

      – Настоящего учёного отличает бесстрашие. У него должна быть готовность отказаться от своих убеждений, если они доказательно опровергнуты. Вы же оказались не готовы, собирая материал для кандидатской, и подогнали доказательную базу под свою теорию о неспособности скрещивания земных организмов с ксенобионтами, хотя работы западных учёных подтверждали обратное.

      – Это артефакты, созданные на основе дефектной методики, – жёстко сказала Рощина и выбила из пачки сигарету. – Их целью было показать принципиальную возможность переноса ксено-ДНК в геном земных организмов, но не вероятность этого в условиях дикой природы.

      – Эксперименты по переносу генов чужих в геном репродуктивной клетки земного организма были поставлены Майером в США, Брауншвицем в Германии и… не помню кем ещё из норвежского Института морских исследований, положительный результат был получен на трёх видах, – перебил Смольский с широкой улыбкой идиота. – Вы постарались их опровергнуть под заботливым руководством Владимира Яковлевича. Надо же, у вас это блестяще получилось.

      Рощина резко, по-мужски, чиркнула зажигалкой раз, другой, прикрываясь от ветра. Выдула сквозь стиснутые зубы голубой дымок.

      – Большинство специалистов согласны с тем, что скрещивание невозможно, – попробовал вмешаться Казаков, но остановить Смольского не