Белые паруса. Екатерина Александровна Оленева

исключения, безмозглы и беспомощны? Их такими специально растят, чтобы джентльменам было жить удобнее. Тут мы переходим ко второму пункту, что вы озвучили – что-то там насчёт бла-бла-бла?.. Ах, да! «Принять неизбежное с достоинством, приличествующим женщине?». То есть, я должна нести через годы и континенты клеймо брошенной жены? Гордо таскать за собой шлейф сплетен о том, как мол, эта гренадёрша купила мужа, а он всё равно взял да удрал за море-океан искать счастье с другой? По-твоему, мой долг принять всё это как должное? Утереться полотенчиком, что ты, мой сладкий, для меня соткал? Овеять постный лик свой мученической короной всепрощающей жены? Ну уж нет! Я предпочту анекдоты о жене-стерве, подпалившей задницу портовой шлюшке и кастрировавшей своего неверного муженька.

      – Ты ведёшь себя как торговка селёдкой, – с презрением протянул Оливер. – Хочешь со мной поссориться?

      – Как ты догадался? Да! Я приехала чтобы заставить вас обоих заплатить по счетам во всех смыслах этого слова. Ты мой должник. Ты банкрот. А если сделаешь ещё хоть шаг в мою сторону, станешь евнухом. Привычка держать оружие всегда при себе у меня никуда не делась. Отстрелю тебе твоё хозяйство – рука не дрогнет. Всё равно мне им уже не пользоваться. А чужое добро я беречь никогда не умела.

      – Ты!.. Злобная маленькая стерва!

      – Решил напоследок наговорить лживых комплиментов? Это я-то маленькая? Если бы!

      Оливер не был трусом, что бы там Айрис сейчас не утверждала. Однако вид жены, похожей в этот момент на демона, всерьёз его пугал.

      Он предпочёл бы встретиться лицом к лицу с любым противником, с которым можно было бы решить дело оружием и прямой схваткой, чем с одной разъярённой из-за уязвлённого самолюбия женщиной.

      В сердцах ему хотелось придушить Айрис, но он сдержался и так и не изменил своему принципу никогда не поднимать руку на женщину. От нахлынувших и не выплеснутых эмоций Оливер зашёлся в приступе кашля.

      Любая другая женщина отступилась бы, проявляя свойственное женской природе милосердие, гуманность и мягкость характера.

      Любая другая, только не эта хищница в юбке!

      – О! Как вовремя напоминаешь, что ты болен, – скривилась Айрис. – Надеешься меня этим растрогать? С учетом последних событий можешь хоть сдохнуть – сэкономлю расходы на развод. Даже лучше – никто не узнает о твоём печальном поведении. Ладно, ты покашляй пока. А я тут твою драгоценную зазнобу из дома пойду вышвырну. Её присутствие здесь меня, мягко говоря, не радует.

      – Ты не посмеешь выгнать Каролину из моего дома!

      Айрис ответила лишь взглядом. Но очень выразительным. И направилась к двери.

      – Айрис! – повысил голос Оливер. – Ты меня слышала?!

      – Слышала. Посмею ли я выгнать Каро из твоего дома? Да! Не сомневайся в этом. К тому же всё твое – моё. Забыл? И никто моим кроме меня пользоваться не будет.

      – Айрис! Это не Аринвилд! Не Анадолия! Здесь ночью выходить за ворота опасно! Ты же не бросишь девочку на верную смерть?

      – Брошу. Ещё как брошу я твою «девочку» на верную смерть. С превеликим удовольствием.

      – Ты бездушна!

      – О, да!

      – Я