Великие судьбы русской поэзии: Начало XX века. Евгений Борисович Глушаков

из величайших русских писателей? В некоторых стихах поэта нетрудно разглядеть даже сюжетную перекличку с прозой Льва Николаевича:

      НА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ

      Марии Павловне Ивановой

      Под насыпью, во рву некошенном,

      Лежит и смотрит, как живая,

      В цветном платке, на косы брошенном,

      Красивая и молодая.

      Бывало, шла походкой чинною

      На шум и свист за ближним лесом.

      Всю обойдя платформу длинную,

      Ждала, волнуясь, под навесом.

      Три ярких глаза набегающих —

      Нежней румянец, круче локон:

      Быть может, кто из проезжающих

      Посмотрит пристальней из окон…

      Вагоны шли привычной линией,

      Подрагивали и скрипели;

      Молчали жёлтые и синие;

      В зелёных плакали и пели.

      Вставали сонные за стёклами

      И обводили ровным взглядом

      Платформу, сад с кустами блёклыми,

      Её, жандарма с нею рядом…

      Лишь раз гусар, рукой небрежною

      Облокотясь на бархат алый,

      Скользнул по ней улыбкой нежною…

      Скользнул – и поезд в даль умчало.

      Так мчалась юность бесполезная,

      В пустых мечтах изнемогая…

      Тоска дорожная, железная

      Свистела, сердце разрывая…

      Да что – давно уж сердце вынуто!

      Так много отдано поклонов,

      Так много жадных взоров кинуто

      В пустынные глаза вагонов…

      Не подходите к ней с вопросами,

      Вам всё равно, а ей – довольно:

      Любовью, грязью иль колёсами

      Она раздавлена – всё больно.

      Впрочем, тут не только отголоски романов Толстого «Воскресение» и «Анна Каренина», но и перекличка с Некрасовской «Тройкой». Так у обоих поэтов красивая девушка-простолюдинка, остановившись возле дороги, ищет благосклонного внимания проезжих господ и мечтает не то, чтобы о принце, но хотя бы о молодом офицере. И вот у Николая Алексеевича она, кажется, замечена:

      На тебя, подбоченясь, красиво

      Загляделся проезжий корнет.

      Не обойдена вниманием девушка и у Александра Александровича.

      Лишь раз гусар, рукой небрежною

      Облокотясь на бархат алый,

      Скользнул по ней улыбкой нежною…

      А теперь сравним. В описании Блока – гусар, очевидно, на весьма значительной скорости (всё-таки поезд!) только и успел, что скользнуть улыбкой, взглядом. Некрасовский же корнет – на меньшей скорости (всё-таки лошади!) имел больше времени и даже «загляделся». Кстати, гусар у Александра Александровича, судя по нежной улыбке, тоже юн, а значит, имеет чин тоже не выше корнета. Впрочем, ни один, ни другой поэт не предрекают мечтательной девушке успеха, а как раз наоборот – непременную неотвратимую трагедию. И Николай Алексеевич выразил это наиболее прямо с привычной