Маркус Фастмувер. Вторжение. Владимир Ерофеев

сержанта, зачем-то поспешил в свою комнату.

      – Эй, старик! Ты куда? – почти шепотом окликнул быстро удаляющегося усача Дайрон, разрезая перочинным ножом шнурки на ботинке Мерфи.

      – Куда, куда! – не оборачиваясь, проворчал мистер Шон. – У твоего друга пол ноги отстрелили! Чем ты его перевязывать-то собираешься?

      Пробубнив последнюю фразу, старик исчез за дверью своей комнатушки. Майк решил сесть, но, опершись на раненую руку, вскрикнул от боли. Юноша впервые, с момента, когда надевал армейскую рубашку, посмотрел на руку. Там, на рукаве, виднелось давно засохшее темное пятно.

      – Проклятье! – выругался юноша, стягивая рубашку. – Еще не хватало воспаления!

      Так оно и оказалось: бинт весь промок, и рука опухла. Майк размотал бинт, но легко снять его не получилось, он прилип к ране, что при любой попытке отодрать его доставляло нестерпимую боль. Юноша стиснул зубы и, собрав волю в кулак, дернул бинт. Из раны брызнул гной вперемешку с кровью, и затем эта противная мутная жидкость потекла вниз по руке.

      Подполз Дайрон.

      – Мать твою! – покачал головой морпех, увидев рану Майка. – Дело совсем плохо, парень! Без сильного антибиотика не обойдешься. Сдаваться тебе надо, Майк, у старика таких лекарств точно нет.

      Снова неожиданно зазвонил телефон. Заговорщики резко замолчали и прислушались.

      На этот раз на другом конце провода говорили, и было слышно, как им отвечал старик.

      – Да, это я. Со мной все хорошо. Нет… Нет, не угрожали. Конвоиры тоже здесь. Нет, они закрыты в комнате. Я могу открыть ворота…

      На этих словах морпехи и Майк удивленно переглянулись.

      «Неужели старик их предал, неужели он сейчас пойдет и вот так вот откроет ворота. А как же Маркус Фастмувер? Старик же сам хотел его спасти! Не может такого быть, чтобы мистер Шон продался спецслужбистам!»

      – Я эту сволочь сейчас пристрелю! – взбесился Дайрон. Здоровяк достал пистолет, взвел курок и стал ждать, когда выйдет кладовщик. Но вдруг до всех снова донеслись слова старика.

      – Да, я могу открыть ворота… но я не буду этого делать! Как не буду? А вот так, не буду и все тут! Можете меня вместе с остальными пристрелить, мне жить осталось недолго, а так хоть одно великое дело перед смертью сделаю! Какое дело, спрашиваете? А это не ваше собачье дело!

      Дверь в комнатушку отворилась. На пороге стоял гордый усач. Его руки были заняты картонной коробкой, из которой торчали какие-то флаконы и упаковка бинтов.

      Старик заметил замешательство на лицах заговорщиков, тем более в могучей руке Дайрона находился пистолет, готовый вот-вот выстрелить в сторону пожилого предателя.

      Увидев все это, выражение лица старика снова стало серьезным.

      – Опусти пушку, сынок! – спокойно сказал мистер Шон, бросив взгляд на чернокожего морпеха.

      – Все совсем не так, как ты думаешь обо мне! Мы здесь для того, чтобы вернуть к жизни Маркуса, и нам ничто не должно помешать это осуществить. На-ка вот лучше своего