Пепел Аар'Дайна. Часть I: Нити. Александра Искварина

и разговаривать, поднимаясь гуськом, в полутьме, по разбитой лестнице, было уже неудобно.

      Мастер Эшши-Дан работал, сидя за столом: перед ним был разложен свиток с обтрёпанными краями, хаймин сосредоточенно всматривался в нечёткие письмена и делал заметки в тетради. Ученики расселись за столы и несколько минут просидели в тишине, не решаясь отрывать хашина от перевода.

      Вспомнив наставления мастера Эттилора, Кимри некоторое время сосредоточенно считала вдохи и выдохи, потом оглядела комнату. В ней практически ничего не изменилось, только добавилась стойка-канделябр на восемь свечей возле учительского стола. Вдоль стен же по-прежнему царил полумрак: окон в башне не было, только под потолком несколько узких не то бойниц, не то отдушин позволяли примерно определить время суток.

      Кимри взглянула на друзей: Лиснетта что-то быстро писала в тетради, которую ухитрилась достать совершенно бесшумно, Роддвар и Шахарро едва слышно шептались.

      От скуки Кимриналь стала рассматривать мастера Эшши-Дана и призналась себе, что, как ни странно, находит его красивым: высокий, крепкого телосложения, сильные руки явно видывали инструменты потяжелее пера. Черты его тёмно-сизого лица были резки и чётки, высокие скулы словно высечены тонким резцом из прочного камня, и если бы не саркастичная мина, от привычки к которой вдоль рта пролегли заметные морщины, хаймин мог бы считаться красавцем не хуже мастера Мислава, хоть и совсем в другом роде. Мастер Мислав был артистом, ярким, сияющим, жизнерадостным. Мастер Эшши-Дан был его впечатляющей, мрачной и суровой противоположностью. Будь он поприветливее, мог бы посоперничать с хандином, несмотря на разницу в возрасте; да и что такое семьдесят лет для эльфа – самый расцвет сил!

      Ещё Кимри заметила, что хаймин носит весьма необычную робу, пошитую не из ткани, а из тщательно выделанной тонкой, но плотной замши, покрытой едва различимым тиснёным орнаментом. Несколько швов отделано кожаной бахромой, плечи и грудь прикрывают кольчужные вставки из таких тонких и хитро сплетённых колец, что они смотрелись кружевным украшением.

      И тут Кимри осознала, что мастер Эшши-Дан вот уже секунд десять смотрит прямо на неё. Сердце выскользнуло из похолодевшей груди, но Кимриналь, помня о своём решении быть смелой, заставила себя выпрямить спину и твёрдо встретить взгляд хашина. Краем глаза она заметила, что Лиснетта бросила писать, а северянин с хёдином замолчали, встревоженно наблюдая за происходящим. В течение нескольких секунд тишина в комнате звенела всё тоньше. Потом мастер Эшши-Дан отвернулся, и хотя ни один мускул не дрогнул на его равнодушном лице – это была крохотная победа Кимри.

      – Итак, все пришли, – произнёс хаймин, глядя теперь по большей части на Лиснетту. – По поводу ваших работ. Должен признать, они меня приятно удивили.

      Шахарро проворчал что-то неразборчиво, но тут же смолк от тычка по ноге, которым наградил его Роддвар.

      – Я благодарен вам, Лиснетта, за верность, – продолжил учитель всё тем же ледяным тоном, плохо вяжущимся со смыслом его слов. – Вам,