Непоседа. Сергей Лукьяненко

умилялся, что мы встретились!

      – Конечно, умилялся! – воскликнул работорговец. – Это как раз и есть особый случай, который резко повышает цену!

      Он снова воззвал к окружающим:

      – Скажите, что дороже – безымянный раб или соотечественник? А за кого отдашь больше – за простого соотечественника или за друга?

      Все закивали.

      – То есть будь он моим братом… – понял Трикс.

      – Я бы попросил не меньше четырех сотен, – подтвердил самаршанец.

      – Зря вы друг друга узнали, – вздохнул Карим.

      – У меня нет столько денег, – растерянно сказал Трикс. Полез в карман, достал маленький кошелек. Открыл. – Пять… десять… у меня тринадцать королевских талеров. Это двадцать шесть динаров, так?

      Работорговец пожал плечами.

      – Ну ведь ты бы продал его за эти деньги! – возмутился Трикс. – Почему же просишь с меня больше?

      – Никто не скажет, что я не ценю дружбу! – гордо ответил работорговец.

      – А если я начну колдовать и поразю… поражу… – Трикс на миг задумался. – Да, именно поражу! Поражу тебя ужасным заклинанием?

      – В центре Дахриана? В окружении сотни честных граждан? – Работорговец искренне удивился. – Считай, что я уже поражен – твоей наивностью и безрассудством.

      – Небось будь на моем месте Прозрачный Бог – ты бы отдал раба даром! – воскликнул Трикс.

      Наступило ледяное молчание.

      – Что ты так ругаешься? – спросил работорговец. – Что ты так угрожаешь? Нехорошо, мальчик. Я передумал. Четыреста динаров!

      Послышались одобрительные голоса.

      – И если ты сейчас думаешь, что позже нашлешь на меня, честного купца, злое заклинание – эти люди свидетели! – добавил работорговец. – Они расскажут все Великому Визирю и тебя закопают в землю по самые пятки!

      Иен, слушавший этот спор с надеждой на лице, понурил голову. Карим тихонько сказал Триксу:

      – Мне очень жаль, великий волшебник…

      – Значит, четыреста динаров? – спросил Трикс, помолчав.

      – И ни дирхемом меньше!

      Трикс молча расстегнул рубашку, снял с шеи шнурок, на котором висел золотой перстень с изумрудом. И протянул работорговцу.

      У того заблестели глаза. Он долго изучал перстень, зачемто тер камень послюнявленным пальцем, смотрел его на свет, на пламя свечи (которую услужливо принес кто-то из толпы). Потом уставился на Трикса.

      – Ну? – спросил Трикс.

      – Это не стоит четыреста динаров, – сказал работорговец.

      – Этот перстень мне подарил король Маркель Веселый, – сказал Трикс. – Он стоит двести талеров или четыреста динаров. И если ты сомневаешься в словах моего короля, то я, как верный подданный…

      – Я не сомневаюсь, – быстро сказал самаршанец. – Но ведь камень надо продать, свой процент возьмет ювелир…

      – Сколько? – уже зная ответ, спросил Трикс.

      – Добавь тринадцать талеров – и мы в расчете! – улыбнулся работорговец.

      Трикс молча протянул ему кошелек.

      – О великая сила человеческих симпатий! –