Омертвение. Ушедшие в небо. Ярослав Толстов

Комплексы, комплексы… – она, чуть скривив лицо, сделала рукой в черной перчатке изящный жест, словно отгоняла дым. – Общение должно быть не только вербальным, но и визуальным. Краска, тряпки, прически… создание привлекательно-го облика есть не что иное, как стремление к визуальному общению – сознательно или бес-сознательно – с последующим переходом на вербальное, а затем…

      – Очень часто бывает сразу… – Вита глупо хихикнула, – затем… без этого… второго. Ино-гда и оглянуться не успеешь – вроде только… завизировали и вдруг сразу бац! – интим! Вот и все общение! Ну, во всяком случае хоть не успевают надоесть глупой болтовней да лапши навешать.

      – И тебя это устраивает? – с любопытством спросила Стася, внимательно оглядывая ее сверху донизу. Вита улыбнулась и неопределенно пожала плечами, разглядывая ее с не меньшим любопытством, старательно припудренным легкой робостью. Сейчас, когда рас-стояние между ними сводилось к минимуму, иллюзия невинности и наивности исчезла. Ста-се вряд ли было больше девятнадцати лет, но в огромных карих глазах с рыжим ободком во-круг зрачка, казалось, навечно застыло выражение пресыщенности и скуки человека, кото-рый живет на этом свете уже очень давно, и словно в тон этому выражению в роскошных черных волосах были аккуратно прокрашены шесть седых прядей. Улыбка, в которую то и дело складывались пухлые губы, в основном была скептической и жесткой, если только ей специально не придавали нужной сладости, и лицо очаровательной пай-девочки уже не мог-ло скрыть, что за ним находится нечто другое, более взрослое, в какой-то степени более муд-рое и, вероятно, более жестокое.

      – Нравлюсь? – спросила Стася и достала тоненькую сигаретку. Судя по интонации вопрос был риторическим и ответа не предполагал, поэтому Вита промолчала. – Ты мне чисто внешне симпатична, только прическу бы тебе другую, покороче, а так – да. Правда, броско-сти в тебе нет, агрессивности тоже, но живость есть, – она прикурила и снова внимательно оглядела Виту сверху донизу. – Такая милая хищная живость. Можешь мне поверить, я в этом разбираюсь. В каждом из нас сидит какой-то зверь. Вот у меня есть знакомая, глянешь на нее – пантера. Матерая голодная пантера, и что смотрит, что говорит – как куски живого мяса выдирает, представляешь?

      – Ужас! – отозвалась Вита манерным голосом. – Ну я, конечно, не пантера, не.

      – Нет. Ты… – Стася прищурилась, – ты сервал.

      – Кто?

      – Такая маленькая дикая кошка, очень изящная. В Африке живет. Точно, точно. Знаешь, если ты у нас приживешься, под таким именем и будешь. Только за сегодняшний вечер по-старайся определиться, будешь ты за свои деньги приходить или кого-нибудь из клуба под-цепишь. А ты чего так хрипишь – простудилась? Ванька тебе рассказал, что к чему?

      – Ну, так… примерно…

      – То есть, ты многого не знаешь. Так лучше. В такое место лучше приходить без всякой информации, чистой, понимаешь? – Стася подмигнула. – Чтобы все было неожиданно, резко, как ведро ледяной воды –