Небо. Елена Крюкова

А снег столь кротко

      Целует щеки мне, дрань пальтеца…

      И я рукою – высохшей селедкой —

      Касаюсь мощи Зимнего Лица.

      О Зимнее Лицо! – кирпичный сланец,

      И слезы рек по скулам ледяным,

      Олений стланик, кварцевый румянец,

      Огни песков, неопалимый дым —

      А я гляжу с бугра – слезятся очи

      От нефтяных, что лисий хвост, костров:

      Закат застыл, недолго до полночи,

      Небес могильный ров

      Распахнут, вырытый жестоким Богом, —

      Но смерти не боюсь,

      А здесь, на холоду, в миру седом, убогом,

      Я – за живых молюсь!

      За тех, кто жемчуга на леску нижет,

      Стегает мех для стуж.

      За тех, кто во пурге друг другом дышит —

      За вас, жена и муж.

      За крох замурзанных, за пацанву ржаную

      В мазуте и соплях!.. —

      Но ярче, свыше всех – за вахту ледяную

      На одиноких зимних кораблях.

      Да, так! – за странников, чьи злые лица

      Улыбкой ураган сечет;

      За вас, взрезающих засохлый хлеб столицы,

      Вокзальный пьющих мед;

      За прянувших в погибельны пространства,

      Где жгучий стук колес да лай собак —

      Кровавый крест невидимого братства,

      Всевидящего ока красный зрак!

      За вас, кто волю разрезает грудью,

      В тюрьму любви отчаянно летя! —

      Злаченым шпилем мерзнет на безлюдьи,

      И подаянья просит, как дитя, —

      За всех, за всех, кто плачет! – но, глотая

      Соль, скуровицу, вьюг змеиный яд,

      Идет вперед, посмертный шаг верстая,

      Но не пойдет назад, —

      Молюсь!

      …плывите, веруйте, любите.

      Идите напролом.

      Ветшает жизнь. Горят и рвутся нити.

      Горит обжитый дом.

      А я сижу над серою рекою,

      Над волчьей, вьюжно воющей землей,

      Благословляя тонкою рукою

      Всех, кто плывет в земной ладье со мною

      И в лунной, поднебесной, – надо мной.

      МИЛОСЕРДИЕ. ХЕНДРИКЬЕ

      Ах, комната, в сутеми пыльной – одна

      Жемчужина в винном стакане…

      Ты мать без крестин, без венца ты жена, —

      Иди, потрудися руками.

      Сапог-коловрат с ноги грубой стащи,

      А коль повезет, и рубаху,

      А коли в лицо – каблуком, – не взыщи:

      Синяк не страшнее, чем плаха!

      Под мышки схвати да в постель ували, —

      О, краской да маслами тянет

      Льняными… олифой… в горсти у земли

      Мужик твой качаться устанет!..

      Он так уже зол на всю галиматью —

      На сборищ всесветных болтанья,

      И в морду б всадил от души… на скамью

      Отправился б – на покаянье!

      Художник ли, каторжник – все тут одно,

      В стране этой. Все тут едино.

      А в банке, на кухне, – из яблок вино,

      Что припасено на годину…

      И вот, пока царь твой, насытясь, храпит

      В безумьи,