Целуя девушек в снегу. Альберт Светлов

взглянув на Пашу, Валиев сказал:

      – Вообще—то, лучше бы девушку пропустили…

      – А у нас семинар через пять минут…

      – Возьмите, Ахмет Мансурович, документы Екатерины Александровны.

      Секретарь передала Валиеву исписанные листки. Он вздохнул, кивнул и взял их:

      – Ну, пойдёмте, Павел… – и обратился ко мне, – вы тоже?

      – Нет—нет, я здесь подожду.

      И Паша с Валиевым скрылись в глубине кабинета, а я остался стоять возле шкафа, подпирая его плечом.

      Неожиданно в секретарскую шумно ввалился Быков, бросив Свете: «Привет!»

      – А, вот ты где спрятался! Я тебя ищу везде… Пойдём, я половину не разобрал в твоих каракулях.

      Как раз в это время материализовался повесивший голову Туров, а из—застенки прозвучал голос декана:

      – Екатерина Александровна, заходите, пожалуйста!

      Девушка встала и прошла к Валиеву, плотно затворив за собой дверь кабинета.

      Быков одобрительно проводил её взглядом и обратился к секретарше:

      – Кто такая? Заочница?

      – Валентин, а тебе какая разница? – улыбаясь, спросила Света.

      – Ну… я просто… интересно же… – засмущался Быков.

      – Поступать будет на факультет. В прошлом году два балла недобрала. Попробует в этом.

      – Пойдём уже, а то не успеем дописать, – толкнул я в бок Валю.

      – Ладно, я попозже загляну, – кивнул Быков Свете.

      И обратился к Турову:

      – О! И ты тут! И зачем же?

      – Тебя не спросил. Надо, не сомневайся, но не твоего бычьего ума дело.

      Туров хамил, не будучи склонным к светской беседе.

      – Чего злой, аки василиск? – обратился я к нему, едва мы оказались в коридоре. – Что Ахмет сказал?

      – Сказал, надо к физкультурнику обратиться сегодня же, и взять задание.

      – Так, сходи. Делов—то!

      Торопящийся Быков от нетерпения рыл копытом покрытие пола и успокоился не раньше, чем я, расположившись за партой в кабинете, стал проговаривать ему слова из текста, с которыми он не справился.

      Чуть позднее, когда началось занятие и слово взял Парамыгин, отвечая на поставленный преподавателем вопрос, я, машинально рассматривая Савченко, провокационно явившуюся в институт, явно, без бюстгальтера, прокручивал в памяти разговор в канцелярии.

      «Значит, к нам поступать будет эта Екатерина Александровна. Надо запомнить и потом разузнать, поступила или нет»

      Мне почему—то хотелось увидеть ту, о ком я тогда думал, ещё раз. А лучше – не раз. Мне и не мечталось, что однажды мы с Катей станем хорошими знакомыми, и у меня появится новый объект обожания, позволяющий временами надеяться на большее.

      2Б. Целующие любимых да обретут вечность…

      О, не лети так жизнь!

      Мне важен и пустяк.

      Л. Филатов.

      Перебирая в поисках записной книжки двадцатилетней