Жиган по кличке Лед. Евгений Сухов

кусты. «Опель» подлетел, вздыбился, на мгновение словно завис в клубах повалившего дыма и стал разваливаться. У Савы клацнула челюсть, и он испустил сиплый вопль. Отлетело и проскакало по каменному бордюру, отделявшему горную дорогу от пропасти, загоревшееся колесо. Перевернувшись в воздухе, машина упала вверх колесами. Шоферу раздавило рулем ребра. Из-за ржавой будки, замеченной Льдом, выметнулась бутылка с зажигательной жидкостью – такими пускали «на факела» огромные фашистские танки. «Опель» с четырьмя людьми в салоне вспыхнул, как бумажный кораблик. Сережа, страшно ударившись головой сначала о стойку, а потом и о крышу раскачивающегося на краю серпантина опрокинутого автомобиля, закричал:

      – Су-у-уки! Это… это – они!..

      – Кто?

      Сережа не понял, кто спрашивал. То ли Лед, который должен быть где-то там, спереди, то ли Сава, чья огромная жирная туша колыхалась рядом. То ли шофер… Хотя нет, последний только мычал.

      Стало нестерпимо больно. Сережа заорал и боднул головой стекло автомобиля. Гудящее пламя проглотило перевернутый автомобиль целиком. Сережа изловчился и выбил-таки стекло. Не обращая внимания на то, что осколки глубоко пропороли ему правую щеку и рассекли висок, он полез из машины. Сава придавил ему ноги, и мордовский вор стал лягать того ногой, целя в лицо, в здоровенную багровую ряшку. Ему удалось вылезти из машины на гравий дороги, он даже попытался встать, но тут же рухнул навзничь, от дикой боли в левом бедре. Сережа поднял голову. За его спиной корчился в огне чернеющий остов «Опеля», а перед глазами, задернутая серой пеленой, вырастала какая-то скала, очертаниями напоминающая контуры человеческой фигуры… Или – человек, контурами напоминающий скалу?.. Вору вдруг вспомнилось изречение какого-то древнего зануды, которое привел в недавнем разговоре этот археолог, Борис Леонидович: «То ли Лао-цзы приснилось, что он стал бабочкой, то ли крохотной бабочке приснилось, что стала она Лао-цзы…» Никогда Сереже не лезла в голову подобная чушь. Значит, в самом деле – пришло время умирать?.. Оторвав от гравия тяжелеющее лицо, с которого стекала струйками кровь, он увидел в нескольких шагах от себя коротко стриженного серого человечка с узкими миндалевидными глазами. Человечек кротко улыбнулся и, подняв руку с зажатым в ней «ТТ», выстрелил Сереже в голову.

      И все остановилось.

      Человечек перешагнул через труп, хотя его вполне можно было обойти, и направился к горящему «Опелю». Пахнуло жаром, но убийца даже не поморщился. Из огня вынырнула чья– то обожженная, совершенно лишившаяся волос дымящаяся голова. Рот был разверзнут в беззвучном вопле. Потом крик этот все-таки прорвался, налитый силой и неистовой болью. Человек выбросил вперед руку, и на пальце сверкнул, распадаясь бликами, старинный перстень. Убийца задумчиво смотрел, как ворочается в огне обладатель этого перстня. Губы человечка шевельнулись, что-то шепча, и он вскинул пистолет и выстрелил, избавляя бедолагу от мук.

      Из салона слышались гаснущие стоны заживо