Жиган по кличке Лед. Евгений Сухов

натуги, ища наиболее удачный ответ, но тут Лед, перебивая его бормотание, выговорил:

      – Я тебя жду, Леонидыч!

      И встал.

      Сережа, который вспоминал свое отчество (Михайлович, кажется) исключительно в те моменты, когда очередной следователь читал вслух его личное дело, разом понял, что обращаются не к нему.

      К столу, за которым сидели Сережа и Лед, шел высокий худой человек с продолговатым лицом и длинным подбородком. Одет он был в серый пиджак, в брюки военного образца. Возраст вновь пришедшего определить было затруднительно: этому человеку с тусклыми глазами и малоподвижным лицом могло оказаться и тридцать пять, и шестьдесят лет. На ходу он зябко втягивал голову в плечи. С его нарядом и повышенной чувствительностью к холоду совершенно не вязался ни теплый алеюще-розовый закат над морем, ни плюс 28 градусов. Высокий и худой человек, рассеянно щурясь, смотрел куда-то поверх голов сидящих на площадке мужчин. Можно было бы предположить, что он ищет их взглядом среди прочих посетителей, однако же дощатый столик был только один, а двое расположившихся за ним отдыхающих – единственные клиенты Лаши Гогоберидзе.

      – Леонидыч, иди-ка ты сюда, что ты там мерзнешь? – позвал мужчину Лед. – Давненько не виделись.

      – Батя, а что это за фраер? – вполголоса спросил Сережа, в котором, верно, опять проснулись сыновние чувства. – Я его нигде раньше, случаем, не видел? Хотя такого где угодно срисовать можно… Распространенный типаж, – сподобился он на четкое определение.

      Лед не ответил. Высокий, похожий на печального аиста человек приблизился к их столику и произнес:

      – Приветствую. Не помешаю?

      – Отчего ж! Поляну и на троих разбомбить можно! – весело отозвался Сережа, искренне довольный тем, что ему повторно не пришлось отвечать на неприятный вопрос Льда про Калугу. – Не пунцуйся, греби хавку.

      – Сережа, выражайся по-человечески. Борис Леонидович не понимает по-нашему, – сказал Лед.

      – Да, в самом деле, если можно, – все так же рассеянно присматриваясь то ко Льду (словно видел он его в первый раз), то к Сереже, хватившему «грыжу» (полстакана виноградного самогона), отозвался тот, кого называли Борисом Леонидовичем. – Честно говоря… я рад нашей встрече. – Эти слова предназначались уже Льду. – У меня не так много времени. Мы куда-то поедем?

      – Да, мы куда-то поедем. А отчего у вас мало времени, Борис Леонидович? Раскопки?

      – И чего копают? Жмуров? – осклабился Сережа. – А, ну да… В смысле – роете древних воров? А что, я однажды был у одного ученого бобра, так он говорил, что нарыли золотишка, разных культурных бебех, показывал мне – я ахнул! Вообще я всегда в полном интересе, как оно там, у стариков-то, было… Я – уважительный, – непонятно к чему заявил он и стал с аппетитом поедать шашлык. По подбородку потек мясной сок.

      – Да, мы занимаемся раскопками Неаполя Скифского, – сказал Борис Леонидович. – Работы ведутся вот уже лет пять. Очень важная задача! Даже в этнополитическом аспекте.

      На лице Льда появилась усмешка:

      – Борис