Арк. Дмитрий Троцкий

мне не изменяет память, вы постоянно ругались.

      – Ну еще бы! Спорили до хрипоты. Просто потому, что мне хотелось в чем-то убедить ее. Жаль, удавалось редко, упрямая была до безумия.

      Зафаэль кивнул:

      – Это точно. А помните, когда на Ильича покушались, что устроила эта чертовка?

      Кнопмус невольно улыбнулся:

      – Кошмар. Чуть глаза мне не выцарапала. Ты ее еле оттащил.

      – Так она и мне по лицу тогда засветила. Правда, потом разрыдалась и весь китель косметикой вымазала. А что вам сказала, помните?

      – «Никогда человек не был и не станет игрушкой богов. История отплатит тебе».

      – Не боитесь, Абрасакс? Не абы кто такое пророчество выдал.

      – Знаешь, боюсь. Действительно, боюсь. И именно поэтому я здесь. Хочу кое-что проверить. Готовь обряд Великого Прощания с Инессой. Надеюсь, что ошибаюсь, иначе Суламифь будет последней, кто взойдет на алтарь.

      Вологда, 1942 год

      На запасном пути стояли с раннего утра. Кругом тишина, ни единого человека. Лишь сплошные составы, составы, составы…

      Внутри спали все, кроме Аркаши. Он проснулся давно, когда вагон резко дернулся: наверное, отцепляли локомотив.

      Уже несколько раз выглядывал наружу, но все так же было безлюдно. Мела метель, иногда где-то вдали раздавались гудки паровоза.

      «Ждать больше нельзя», – решил Аркаша.

      – Папа, пожалуйста, проснись, – он тряс за плечи отца, – ну проснись, папа, папочка. Мы приехали, надо выходить.

      Натан Залманович, уже даже не серый, а словно бы прозрачный, стал тенью того человека, которого они с братом с детства боготворили.

      Который был для них больше чем отец – Учитель, Наставник, Друг.

      Но все его силы ушли на то, чтобы попытаться довезти людей живыми. И теперь он не хотел просыпаться. Аркаша начал что есть мочи тереть ему уши, затем бить по щекам.

      – Проснись, папа, проснись. Ты должен! Проснись!

      Наконец отец открыл глаза. Взгляд был стекленеющим. Аркаша помнил такой взгляд по Ленинграду…

      …В конце осени он работал на заводе, собирал гранаты. Возвращаясь как-то вечером домой, встретил одного давнего знакомого. Не приятеля даже, так, пересекались во дворе иногда. Они перебросились парой ничего не значащих фраз. Это было важно: что-то сказать друг другу, прежде всего для самого себя, чтобы убедиться – я не сплю, я еще жив, я не умер.

      Аркаша пошел домой и вдруг услышал за спиной странный глухой звук падения. Обернувшись, увидел, что его приятель рухнул там же, где и стоял. Когда Аркаша подбежал, тот был уже мертв. В то время еще хоронили покойников, потому кинулся за врачами, милицией…

      Но этот взгляд… да, тот же взгляд был у того парня при разговоре, перед тем как он упал замертво.

      – Вставай. Мы должны идти.

      Отец просипел:

      – Надо разбудить остальных.

      – Все спят. Послушай, доберемся до вокзала и позовем на помощь.

      – Эти люди доверились мне, я останусь. Иди один.

      – Хорошо, тогда и я останусь тут с тобой. Через пару