Арк. Дмитрий Троцкий

для доходяг угощения. А нужно было отправлять эшелоны с беженцами в глубь страны, подальше от линии фронта. Но несчастные не могли даже дойти до состава. Кто-то уже умер, кто-то был слаб настолько, что не имел сил самостоятельно подняться. Измученные морозами, голодом, а затем и болезнью, люди все же погрузились в вагоны, и поезд отправился дальше, в сторону Вологды.

      Аркаша сам дотащил отца волоком. Он даже не помнил, как ему это удалось.

      Дрожали от слабости ноги, иногда кровь начинала течь под брюками. Не было времени дойти до туалета, эшелон готовился к отправке.

      Наконец, оба с трудом забрались внутрь и почти сразу уснули.

      Наутро, проснувшись в промерзшем вагоне, Аркаша обнаружил, что их попросту забыли снабдить дровами. Печка есть, а топить нечем. «Теплушка», в которой спасались тридцать душ, превратилась в «холодушку».

      Вдобавок никто и не думал в дороге кормить несчастных: дизентерийный состав как-никак, все одно впустую продукты переводить.

      Хотели попробовать собирать хворост во время стоянок, но не знали, насколько долго те длятся.

      Ослабшие люди были бы не в силах добежать даже до ближайшего вагона, если состав тронется. А отстать от состава – верная смерть: ни продуктовых карточек, ни вещей, многие без документов.

      Да и железнодорожные пути вокруг теперь стали девственно-чисты – топлива не хватало, собиралось все до последней ветки. Значит, чтобы достать дрова, нужно было уходить далеко от поезда.

      Голодали. Замерзали. Засыпали – и не просыпались…

      – Аркаша, – прошептал отец сиплым голосом, – ты не спишь?

      – Не сплю, папа.

      – Сынок, у меня спина примерзла, помоги.

      Парень снял варежки и обмороженными скрюченными пальцами начал отковыривать отцовскую шинель. Ногти ломались, руки тряслись от слабости, но он упорно продолжал скрести костяшками наледь.

      Наконец, со стоном отец отвалился от стены, с трудом подняв голову и мутным взором обвел вагон.

      – Почему тебе никто не помог? – прохрипел он.

      – Наверное, спят все.

      – Спят они… спят… как же… толкни вон того, – кивнул головой отец.

      Аркаша, держась за стену трясущегося вагона, подошел к сидевшему на скамейке исхудавшему, с виду когда-то крепкому мужчине. Голова его склонилась к груди, рот чуть приоткрыт. Казалось, ну что тут, просто задремал человек. Но изо рта не шел пар, хотя это ведь ни о чем еще не говорило…

      Паренек потряс его как можно сильнее за плечо. Тот повалился на пол в той же позе, которой сидел, словно манекен из магазина. Еле успел отскочить в сторону, чтобы не придавило.

      – Буди всех, – приказал отец, – тряси, проверяй, кто еще жив. Нам сейчас каждый нужен.

      С трудом удалось растолкать какую-то женщину, и с ее помощью дело пошло немного быстрее.

      Через полчаса оказалось, что в живых в вагоне осталось пятнадцать человек. Они бездумно, равнодушно, словно куклы, сидели кто где.

      Молчали.

      Аркаша посмотрел на отца. Тот собрался, прокашлявшись, кивнул сыну.

      – Товарищи, –