Война и мода. От Петра I до Путина. Ольга Хорошилова

всей аристократии (ныне этот магазин передан madame Boyer). Мы просили наших читателей адресоваться хотя бы для испытания – в скромный домик Лобанова, в Грязной близ Мясного рынка, в еще скромнейший магазин “Егоровой”, бывшей старшей закройщицы самой Соловьевой»[157].

      В тот период был открыт «Русский магазин», располагавшийся в доме Энгельгардта у Казанского моста. Здесь продавали товары исключительно отечественных мастеров: к примеру, офицерские вещи и мужские шляпы Лихачева, шерстяные и шелковые материи Мельникова, модные дамские костюмы, платья и меховые изделия Шарова, косметические средства и галантерейные товары Сентюрина и многое другое.

      Впрочем, русские мастера были популярны совсем недолго. Балованная столичная публика неизбежно сравнивала их с парижскими и лондонскими портными и находила в их произведениях много изъянов. Обозревательница светского журнала, протрезвевшая после огульного русофильства 1854–1855 годов, язвительно отмечала, что русские модистки портят платья, а их шляпки через неделю теряют форму и цвет и что посему она будет искать «другого средства проявить свой патриотизм». В 1856 году петербургские щеголихи вновь поспешили к французским мастерицам, разоренным войной, но не утерявшим своей хваленой портновской хватки.

      Части курительной трубки, принадлежавшей защитнику Малахова кургана

      Частная коллекция

      Другой приметой военного времени стала мода на курение. Сначала это была просто необходимость. Умело скрученные «цигаретки» и трубки, туго набитые табаком, спасали солдат и офицеров по обе стороны севастопольских бастионов от холода и неизбежного уныния. С ними позируют англо-французы на фотографиях Фентона, призрачный серебристый дымок заметен на прифронтовых снимках русских офицеров. В Крыму побывали не только привыкшие к грубому куреву военные, но и добровольцы из числа патриотов. Изведав на собственной шкуре, что такое русский холод без шубы, привыкнув к ежедневной порции острого, пробирающего до костей табака, они вернулись домой заядлыми курильщиками. «Цигарка» или трофейная английская трубка стали признаками участия в войне, сизый дым напоминал о порохе и пепле Севастополя. Как и другие вредные привычки, эта быстро завоевала популярность. Появилась даже такая песенка:

      Папироска, друг мой тайный,

      Как тебя мне не курить.

      Не по прихоти случайной

      Стали все тебя курить.

      Самым модным считался турецкий табак. После войны он стоил от 60 копеек до 1 рубля 50 копеек за фунт. В Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Киеве купцы бойко им торговали. Появились специализированные лавки, в которых предлагали весь необходимый курильщику инструментарий. Одним из самых известных в Южной России был магазин при фабрике «Богородица и К°»: «Там находится множество настоящих антиков, порт-табак, портсигар, портмоне самых щегольских и изящных, здесь же продаются чубуки,

157

Мода: журнал для светских людей, 1855, № 3. – С. 23.