Девушка по имени Москва. Ринат Валиуллин

как на игле.

      – Ты сам попробуй с ребенком провести часа два или хотя бы час. Слабо? Только мультфильмы могут притормозить их неугомонное начало.

      – Слабо, – согласился Кирилл. – Только в теории полезно почитать им сказки, а на деле – включаешь телевизор.

      – Можно подумать, что ты сам мультики не любил.

      – Любил, конечно, рисованные, кукольные – почему-то нет. Смотрел, когда уже совсем выбора не было. Из любимых «Приключения капитана Врунгеля».

      – А не генерала? Или его разжаловали? – уточнил Мефодий.

      – Не в этом суть, помнишь, как там древнюю статую, искусство в футляре для контрабаса вывозили. Сама идея – уже искусство.

      – Видимо, после этого контрабанду в нашем языке окрестили «контрабасом».

      – В нашем? Нет, это не наш метод. Сейчас совсем другие мультфильмы. И искусство тоже, – съехал с темы Кирилл.

      – Дети другие, мультфильмы другие, а мы вечные, как в кино, – рассмеялся и посмотрел на Кирилла Мефодий. – Что я вижу?

      – Что?

      – Я вижу – ты против кино тоже?

      – Нет, я за кино как за развлечение. Ударное слово «раз», раз-два, но не постоянно же. Нельзя прилипать к экрану. Я же вижу, – потряс он пачкой А4 в воздухе, – что для кого-то это ежедневные контактные линзы. Кино – это средство по уходу за скукой. Не более того.

      – Соглашусь. А что скажешь про театр? Вот, здесь есть из детского спектакля сцена:

      – Медведь, а сходи-ка ты к пчелам, – говорит косолапому Лиса.

      – Зачем?

      – Как зачем? Ты же любишь мед.

      – Я очень люблю мед.

      – Ты должен прийти к пчелам и сказать: ну-ка быстро дайте мне меда.

      – А если не дадут?

      – Ты медведь или панда? Топни ногой, толстопятый: «Ну-ка быстро мне меда принесите!» Как миленькие отдадут.

      – Хорошо про панду, – хехекнул Кирилл. – Мишки совсем обурели.

      – Я белых всегда больше любил.

      – Почему белых?

      – Они единственные из млекопитающих, которые людей не боятся.

      – А ты боишься? – посмотрел испытующе Кирилл на Мефодия.

      – Мне некогда, я работаю.

      – Работаешь?

      – Это не работа, по-твоему? Я же читаю.

      – Работай, работай, не отвлекайся. Кстати. А что люди читают сейчас?

      – В основном муру всякую.

      – Какую муру?

      – Либо детективы… – задумался Мефодий и снова начал гладить кактус.

      – Людей всегда тянуло на преступления, – не дал ему договорить Кирилл. – Сначала их тянет, потом оно из них. На этом стоит литература, – очертил взглядом бумажную кучу Кирилл. – Достоевского читал? «Преступление и наказание»? Вижу, что не читал.

      – Про преступление здесь что-то было: потерпевшая Родина рассказала, как муж методично отрезал ей по пальцу, пока не отрезал обе руки.

      – Родина – это фамилия?

      – Да какая разница. Была Родина – стала уродина. Вот где страшно, вот где Достоевский.

      – Я почему-то вспомнил Венеру