Запад в огне. Евгений Сухов

Именно такие люди в массе новичков являются цементирующим материалом. Стволы автоматов слегка наклонены в землю, с расчетом вскинуть в следующую секунду и полоснуть очередь в опасность. Смотреть на них было приятно.

      Неожиданно из дубравника, сильно припадая на левую ногу, вышел молодой светловолосый мужчина лет тридцати – тридцати пяти. На застиранной гимнастерке красовались две медали: одна «За оборону Сталинграда», а другая «За отвагу», особенно почитаемая в солдатской среде. Ее выдают за личное мужество, такими наградами не разбрасывались ни в начале войны, не разбрасываются и сейчас. Только когда мужчина вышел из густой высокой травы, стало понятно, что ниже колена у него культя, к которой кожаными ремнями пристегнут деревянный протез, обитый в самом основании жестью. Привычный к увечью, передвигался он бойко, высоко поднимая покалеченную ногу. Не сворачивая с тропы, направился в сторону приостановившихся бойцов.

      – Доброго дня, братушки! – издалека крикнул он озорно бойцам и уверенно заковылял дальше.

      Тимофей обернулся в сторону удаляющегося инвалида, бойко шагавшего по тропе, заросшей по сторонам высоким папоротником. Увидел, как тот энергично поддел прутиком ромашку, чьи лепестки падающими пропеллерами затерялись в разросшемся подорожнике, и неожиданно приказал конопатому бойцу, шедшему рядом:

      – Задержи его!

      – Так инвалид же, – удивленно протянул красноармеец, но, натолкнувшись на жесткий взгляд Романцева, с готовностью произнес: – Есть, товарищ капитан!

      – Товарищ, погодь! – виновато крикнул он, устремляясь за инвалидом, и совсем не по-уставному добавил: – Спросить кое-что хочу.

      Инвалид остановился и удивленно посмотрел на приближающегося бойца.

      – Хлопец, ты мени?

      – Тебе, тебе!

      Безногий терпеливо подождал, когда красноармеец приблизится, и добродушно улыбнулся:

      – В чому дело? Умаялся я малость, нужда, что ли, какая?

      – Есть кое-что, спросить хотел, – сказал боец, посмотрев на подошедшего капитана Романцева.

      – Куда направляетесь? – произнес Тимофей.

      – До сестры, вона у меня на хутори живе, – повернулся инвалид к Романцеву.

      – Соскучился, значит? – участливо спросил тот.

      – Ха-ха! – рассмеялся безногий. – Скажешь тоже, соскучив. С ней, пожалуй, заскучаешь! Попросила допомоги. Я ведь могу покосити и чего другого по-хозяйству сробить.

      – А как же нога? Не трудно?

      – А куды деваться? Приноровилси.

      – А хутор-то далеко?

      – Недалече, – отмахнулся безногий. – Киломитрив пять буде.

      – А как же ты с такой ногой по лесу бегаешь?

      – А привычный.

      – Только я бы тебе посоветовал ногу-то беречь, – посочувствовал Романцев. – Она у тебя теперь одна.

      – Намагаюся[2], щоб все в порядке було, – ответил инвалид.

      – А идешь откуда?

      – Из Березняков.

2

Стараюсь (укр.).