Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном. Петр Ингвин

старше покойного мальчика и похожую на него. Пухленькая, светленькая лицом и темненькая ниспадающей за спину косой, она была одета в такой же, как у нас с Марианной, балахонистый сарафан без рукавов и пояса. Как понимаю, это местная детско-подростковая одежда вроде лоскута-пончо долинников. Обувь отсутствовала. Насупившись, девочка спряталась за солдат. Маленькие, узко посаженые глазки не отрываясь глядели на нас.

      Донеслись тихие переговоры Вешняка с прибывшими:

      – Когда будет конязь?

      – Сказано, что едет. А насчет этих… – Несколько взглядов переместились на нас, стоявших перед всеми как экспонаты на выставке. – Мальчишки их тоже встречали. Точно, брат и сестра. Только имя перепутали, говорят, что вроде Васей кликали. Напутали. Что Вася, что Ваня, один крен – в старину. Девки тоже видели. Ухмылялись, что брат с сестрой такими вещами, вообще-то, не занимаются.

      – Какими?

      – Голышом по лесу не бродят, от людей не прячутся. Мальчишки тоже сказали, что у парочки из одежды только повязка у пацана.

      Озадаченный Вешняк оглянулся на меня:

      – Вань, проясни-ка ситуацию.

      Четверо воинов на всякий случай взяли нас в кольцо. Командир приблизился, кисть с намеком потеребила рукоять меча.

      – На нас ушкурники напали. Ночью. – По сочинениям у меня всегда была пятерка. – В каком виде спали, в том и сползли потихоньку в воду с противоположного борта.

      Что-то я ляпнул не то. Воины задумчиво переглядывались, командир вскинул бровь:

      – Спите без одежды?

      Доверием даже не пахло. Вчерашнее доброжелательство как корова слизала, лица на нас смотрели злые, суровые.

      От Марианны полыхнуло жаром, щеки пошли пятнами.

      – Если жарко, то да, – поспешно объяснил я.

      – И вся команда так?

      Воины ухмыльнулись, но напряжение только усилилось.

      – Мы спали отдельно от команды, закутанными в простыни. Нас разбудили и помогли перебраться через борт. В воде простыни пришлось бросить.

      – Сынок, сказки будешь рассказывать сестричке или кто она тебе там. На палубе холодно, потому что: во-первых, река, во-вторых, ночь, в третьих, декабрь. Слова о жаре можешь вставить себе…

      – Нас везли в трюме… в чердаке. – Слово вспомнилось вовремя и прозвучало вроде бы правильно, вопросов не возникло. – Всю семью. Мы… беженцы.

      Солдаты скривили губы:

      – И здесь они. Скоро все заполонят. Чертова дикая империя. Не мучь мальцов, Глазун, им и так досталось.

      Гроза прошла мимо. Командир, названный Глазуном, осведомился вполне добродушно:

      – Вам сколько годков?

      – Четырнадцать! – помня слова толстяка о браке с пятнадцати, выдохнула Марианна.

      – И мне.

      Царевна покосилась на меня, с удовольствием поняв, что не хочу жениться и не смогу, если предложат… или заставят.

      – Близнецы, что ли? – сопоставил Глазун полученные факты.

      – Двойняшки.

      – А не похожи.

      – У нас разные отцы, – влезла царевна.

      Еще пихнулась