Пролитое вино. Григорий Олегович Поздняков

ведь в этой, как ее там, Ольшанке, да, там тоже люди живут и их тоже лечить надо. Поработает, опыту наберется, поумнеет и вернется в город»

      Добрался новоиспеченный врач по местному бездорожью до места работы без особого труда. Он отыскал среди одноэтажных, ветхих домиков сельскую больницу, которая обслуживала кроме Ольшанки еще девять окружных деревень. На всю больницу был один автомобиль по прозвищу «Козелок труповоз»

      Сергея поселили недалеко от больницы, на соседней улочке, у старушки по имени Пелагея. Это была шустрая и худощавая бабушка. Жила она одна, муж ее погиб на фронте в сорок первом, а дети ее разъехались жить по разным городам. Но от одиночества Пелагея не страдала. Дом и огород она содержала в образцовом порядке. На стенах бревенчатой избы висели фотографии ее родных и близких, врезки из фронтовых газет были аккуратно вложены под стекло в раме. А на маленькой кухне над печью, которая занимала половину комнаты, висели травы и издавали иной раз весьма неблагоприятный аромат.

      – Это для чего у вас такой гербарий собран? – первым делом спросил Сергей.

      Бабка Пелагея встала с табуретки и быстро шагнула к печи.

      – Это, милок лечебная травка и я ей полсела лечу. Вот посмотри, и бабка сняла с веревки пучок травы, – это зверобой от многих хвороб помогает, а это пустырник, он у нас в конце лета цветет, от головы и от болей в пояснице лечит.

      Сергей улыбнулся и поближе подошел к засушенному цветнику.

      – Нетрадиционная медицина, значит.

      – Ну, это так по-вашему, а у нас она как раз в традициях. Я этой травкой многих с того света вытащила.

      – Значит, будем врачевать вместе – закончил диалог Потапов и прошел в спальню распаковывать маленький чемоданчик.

      Жизнь в селе Ольшанка текла медленно и размеренно, но достаточно уверенно по сравнению с городской суетой. Сергей долго не мог привыкнуть к такому сельскому спокойствию. Каждое утро он шел в больницу и вел прием пациентов. К обеду поступал список вызовов и он, с молоденькой медсестрой и водителем Николаем, объезжал близлежащие деревушки у села Ольшанки. Иногда его охватывала легкая тоска по городской жизни, и он впадал в меланхолию. Ему казалось, что он выброшен из нормальной жизни и застрял в какой-то непреодолимой болотной рутине, из которой выбраться на тот момент не было никакой возможности. От такого подавленного состояния, Сергей все чаще просил бабку Пелагею к ужину купить у соседки бутыль дубового самогона. И он в один присест опустошал целую бутыль с картошечкой и белыми, солеными грибками. Так прошло полгода, которые превратились в один большой день.

      – Много пить ты стал Сереженька, – причитала Пелагея, видать на душе у тебя муторно. Дивчину ты бы себе завел, что ли. У нас, вон, сколько девок на выданье.

      Сергей многозначительно посмотрел в глаза бабке Пелагеи, провел ладонью по жирным волосам и сказал:

      – Если