Опаленные войной. Богдан Сушинский

А еще был миг, когда Громову показалось, что диверсант решается: «Не попробовать ли прорваться к реке?»

      Возможно, он и попытался бы сделать это, но из окопов и блиндажей на него смотрели десятки вооруженных людей. И пленный понял: «Не удастся!»

      – Товарищ командир, – подбежал к майору какой-то сержант. – Гранатами забросали… В плен так никто из них и не сдался. Последний, пулеметчик, по-моему, застрелился. Двое бросились в воду, но их накрыло снарядом.

      – Воюй, Бонапарт, воюй, – пробасил майор уже из входа в блиндаж. – Начинаешь неплохо. А пленный у нас уже образовался. – И, считая, что похвалу сержанту он выдал, тут же предложил Громову: – Знаешь, давай поговорим с ним прямо здесь. Там у меня темновато. А я его видеть должен. Всего, насквозь.

      Лейтенант приказал пленному сесть на ступеньку. Водитель тотчас же предусмотрительно прилег на бруствере у него над головой. Сам майор остановился у дверного косяка. Воспользовавшись ситуацией, Мария достала из сумки санпакет, но подойти к майору не решалась. Так, с пакетом в руке, она и стояла возле Андрея.

      – Ну, перевязывай, перевязывай, – подбодрил ее бонапартист. – Челюсти-то у меня будут свободны. Спроси его, лейтенант, в колонне были и русские? Я отчетливо слышал русскую речь, – сказал майор, уже не обращая внимания на санинструктора.

      Андрей перевел вопрос пленному.

      – Были, конечно, – неохотно ответил немец. – Человек двадцать.

      – Перебежчики, что ли? – удивился майор.

      – Из эмигрантов. Их специально готовят для заброски в ваш тыл.

      – Значит, это был целый батальон диверсантов? – ошарашенно уточнил майор. – То-то, я вижу, в рукопашном по-нашему дерутся.

      – Можете называть их и так, «диверсантами», – невозмутимо согласился пленный. И Громова удивило, что германец не отказывается отвечать, не становится в позу. При этом, правда, не скрывает своего пренебрежения к допрашивавшим, но это уже не имело значения.

      – Какова была ваша личная задача? Как вы оказались в этой банде?

      – Я буду отвечать только на вопросы, касающиеся русских, – вдруг ответил немец, объясняя Громову свое предыдущее поведение, и презрительно сплюнул. – Особой тайны это не составляет.

      – Ваше звание? – спросил его Громов. – Вы офицер?

      – Офицер, естественно, – неожиданно ответил тот по-русски. – Если уж это так важно.

      Майор и Громов удивленно переглянулись.

      – Так он, Бонапарт, еще и по-русски шпрехеншпандолит! – первым отреагировал мостовик.

      – И почти без акцента.

      – Чего ж молчал? – переговаривались они так, словно самого диверсанта при этом не было. – А ведь это меняет ситуацию. Теперь им и в штабе заинтересуются.

      Громов успел заметить, что пленный говорил почти без акцента. Можно было подумать, что говорит украинец, довольно хорошо знающий русский.

      – Выходит, тоже из эмигрантов? – снова включился в разговор майор, обращаясь теперь уже прямо к пленному.

      – Я – ариец, – с вызовом ответил