Мозаика, или Алмазы Рау. Урал Биккузин

за Урал, дело там наклевывается верное, сердцем чую, подельник мне нужен духовитый наподобие тебя, сам бог мне тебя послал. И теперь ты не Пупсик, а Пупс.

      Глава четвертая. Пупс

      С того памятного дня прошло уже два года. Где только не побывали Пупс с Палычем. Зауралье, приморье, Кавказ. Пупс очень изменился за это время, города, деревни, вокзалы, притоны, все слилось в его глазах в единый калейдоскоп. Ничто его уже не удивляло и не пугало. Просто он плыл по течению, и будь что будет.

      – Так и надо жить – учил его Палыч – Настоящий босяк свободен от всего, сегодня он здесь, завтра там.

      – Так-то оно так – соглашался Пупс – А все равно не хватает чего-то.

      – Так чего тебе еще надо? – удивлялся Палыч – Денег вон сколько на руках держал, сколько спускал, а девок, бухла сколько было?

      – Да не то все это, деньги или воруем, или грабим, девки любят тоже за деньги. И мотаемся по всей стране, как волки собаками обложенные.

      – А мы и есть волки.

      – И что, до старости так мотаться будем?

      – До старости не получится, посадят.

      – А оно тебе нужно, не насиделся, сам же рассказывал, как там плохо.

      – Чудак ты Пупс. Но кое в чем прав, осесть надо, а для этого деньги нужны, большой куш.

      – Опять в блудняк тащишь, Палыч, помнишь, как в последний раз еле ноги унесли, а денег было кот наплакал, и еще два жмура на нашей совести.

      – Ты это брось, бывает не подфартило, а насчет совести, кого мы валим, буржуев, быков, беспредельщиков.

      – Да не всегда.

      – То случай не тот.

      Пупсик закрыл глаза; после того как заколесили они с Палычем по стране, чего только не случалось с ними. События последних лет, как кинолента проносились в глазах Пупсика. Вот поножовщина в гадюшнике в пригороде Хабаровска. Запах перегара пота, табачного дыма, матерная брань, хриплое дыхание, женский визг, острая боль в боку, чувство страха, смешанное со злостью и отчаяньем. Нож в руке живет своей жизнью и входит в чье-то мягкое тело. Палыч, сидящий на ком-то верхом и хладнокровно перерезающий ему горло. И гадливое чувство, как будто искупался в дерьме, после того как вырвались. Вот перестрелка с какими-то бродягами в амурской тайге. Запах пороха, смешанный с удушливыми испарениями болота, отдача карабина в плечо, ответные вспышки выстрелов из зеленой стены леса. Пупсик ловил эти вспышки в прицел и плавно тянул спусковой крючок. Выстрел, еще выстрел, вспышки погасли.

      – А ты молодец – хвалил его Палыч, притапливая трупы в болоте – Из шестерых, четверо твои, где так стрелять научился?

      – Да не умею я стрелять, никогда не стрелял.

      – Значит от бога талант. Ничего, ничего, в болоте их никто не найдет, а этот вообще китаец, его и искать никто не будет. А деньжат у них немного было, но ничего погулять хватит.

      Палыч бросил ему несколько пачек денег:

      – Ты как со мной, или опять сам?

      – Сам.

      – Ну и лады, через месяц встретимся в Красноярске, сам знаешь где, а пока