Джейн Эйр. Шарлотта Бронте

взяли меня под локти, поставили на ноги и вытолкнули вперед, навстречу судье. Мисс Темпл ласково взяла меня за руку и, подводя к нему, прошептала мне на ухо:

      – Не бойся, Джейн, я видела, что это было случайно, ты не будешь наказана.

      Этот ласковый голос поразил мое сердце точно кинжал. «Еще минута, – думала я, – и она отвернется от меня с презрением, как от лицемерки». Чувство бешеной злобы против миссис Рид, мистера Брокльхерста и подобных им охватило меня при этой мысли. Я была не Элен Бернс.

      – Дайте сюда стул, – проговорил мистер Брокльхерст, указав на высокий стул, с которого только что поднялась одна из старших.

      Стул был принесен.

      – Поставьте на него эту девочку.

      И меня поставили на него, кто – я не знаю. Я была не в состоянии подмечать мелочи. Я оказалась на высоте лица мистера Брокльхерста на расстоянии не более двух футов, подо мною колебались и переливались облака серебристых перьев, оранжевого и темно-красного шелка и белого меха.

      Мистер Брокльхерст откашлялся.

      – Мисс Темпл, учительницы и дети, вы все видите эту девочку? – обратился он к присутствующим.

      Конечно, они все видели меня, их глаза впились в мое пылающее лицо.

      – Вы видите: она еще молода, вы замечаете, что она выглядит как обычный ребенок. Господь по милосердию своему дал ей тот же образ, что и всем нам. Ни один признак внешнего уродства не указывает на ее испорченный характер. Кто бы мог подумать, что она – послушное орудие в руках дьявола? И однако, мне больно это сказать, но это так.

      Наступила пауза, в продолжение которой я попыталась овладеть своими нервами. Я повторяла себе, что Рубикон перейден и что испытание, которого нельзя избежать, надо перенести с твердостью.

      – Мои дорогие дети, – продолжало с пафосом черное каменное изваяние, – на мне лежит тяжелая, грустная обязанность предупредить вас, что эта девочка, которая могла бы быть одной из любимых овец Господа, – отверженная! Вы должны постоянно быть настороже с ней. Остерегайтесь брать с нее пример. Если это необходимо, избегайте ее общества, исключайте ее из ваших игр. Что касается учительниц, – повернулся он к ним, – то вы все должны тщательно наблюдать за ней. Следите за ее действиями, взвешивайте ее слова, исследуйте поступки, наказывайте ее тело, чтобы спасти душу. Если, конечно, такое спасение еще возможно, ибо – мой язык едва решается такое произнести – ибо эта девочка, это дитя, родившееся в христианской стране, хуже маленькой язычницы, которая возносит свои молитвы к Будде и преклоняет колени перед своим божеством. Эта девочка – лгунья!

      Снова наступила пауза, продолжавшаяся минут десять. Я между тем вполне овладела собой и теперь заметила, как все три представительницы дома Брокльхерстов вытащили свои носовые платки и поднесли их к глазам. Старшая беспрестанно покачивалась взад и вперед под наплывом горестных чувств, а две младшие прошептали:

      – Как ужасно!

      Мистер Брокльхерст снова заговорил:

      – Все это