Девочка Лида. Лидия Нелидова

кончился благополучно. Подали жаркое и к нему огурцы, и хоть Лиде с Любой очень хотелось поспорить за огурчик-двойчатку, однако они, помня давешнюю горбушку, решились уступить его уж лучше Коле, чтобы не было обидно ни той ни другой. Потом был любимый сладкий пирог, а потом все встали из-за стола.

      Глава III

      Диванная – славная, уютная комната в два окна, глядящих прямо в палисадник. Пол ее весь покрыт старым персидским ковром с мелкими цветочками и пестрыми звездочками, которые было так хорошо считать и рассматривать. Вдоль стен стояли диваны и подле каждого – кресло и столик. С потолка спускалась лампа с абажуром, разрисованным какими-то удивительными узорами и фигурами: на одной стороне кривлялся паяц в огромном колпаке, а кругом летали не то мухи, не то жучки, не то просто какие-то закорючки, на другой был букет цветов и две бабочки. Все это было точно живое, когда лампу зажигали и внутри светил желтый огонек.

      Дети очень любили эту комнату. Все после обеда обыкновенно приходили в нее посидеть, так как папа не позволял бегать сразу после еды, говорил, что это вредно для здоровья.

      Мама устала от обеда – ей принесли из спальни подушку, и она прилегла отдохнуть на диване. Жени примостился возле мамы, Коля подле Жени, Мила с работой у столика; Любочка взяла себе низенький табурет, а Лида, известная егоза, поместилась прямо на полу, на ковре, и уверяла, что ей так будет отлично, удобнее всех.

      Папа ушел к себе в кабинет, и все с нетерпением ждали его и его рассказ: всем хотелось послушать про синее море. Лида стучала от большого нетерпения кулаком по коленке и вспоминала свой давешний спор с няней. Милочка прилежно обшивала кружевами новый воротничок и подымала от работы свои голубые глаза только для того, чтобы время от времени с укоризной взглянуть на сестру, но та ничего не замечала.

      Пришел из кабинета папа, придвинул к дивану кресло, закурил сигару и сел. Все головы повернулись к нему. Папа обнял одной рукой Колю за плечи и спросил:

      – Про что ты просил меня рассказать, Коля?

      – Про море, папа.

      – А что это такое – море?

      – Море – вода, – ответил Коля, – очень большая вода.

      – Большая вода! – повторил, улыбаясь, папа. – Пожалуй… И все-таки – какая она? Как наш пруд на даче или больше?

      – Конечно больше, папа, – ответил Коля.

      – Больше, и гораздо больше. Пруд в сравнении с морем так же мал, как стакан воды перед прудом, даже еще меньше. Москва – большой город, наша деревня – тоже большая. Таких деревень и городов много, много по всей земле. Кроме городов, есть поля и леса, большие равнины и огромные горы. И все-таки на свете воды больше, чем суши, то есть сухой, твердой земли. Каждое отдельное море также очень велико. Если стать на одном берегу нашего пруда, то другой берег виден хорошо, на нем можно все разглядеть: и деревья, и кусты, и человека, коли он там станет. В море же не то, в море другого берега совсем не видно, и когда люди выезжают в открытое море, то они только и видят под собой воду, а над собой – небо.

      – Батюшки! Совсем не видать земли! Да ведь это, должно быть, страшно, папа! – заметила Люба. –