Вредина. Лидия Петровна Будрик

еще больше и красивее.

      Марина молчала. Она перестала есть, застыла с вилкой в руке и, казалось, перестала дышать. Потом собралась с мыслями и тихо пояснила:

      – Я обещаю, что больше не появлюсь в вашей жизни. Мне скоро придет машина, и я буду ездить на обед домой или в другую столовую.

      – Зачем такие жертвы? Теперь уже ничего не изменить! Жена отказывается со мной жить! – укоризненно смотрел на нее Воротнин.

      – Я не хотела. – тихо ответила она и медленно положила вилку на стол, а сама виновато произнесла: – Извините. – и встала из-за стола, намереваясь немедленно уйти, чтобы не раздражать его своим присутствием.

      Олег взял ее за руку, удержал на месте и, глядя в ее печальные глаза, уверенно проговорил:

      – Останься, я уйду. Сколько можно убегать и уходить. – а сам выпустил ее руку и вновь сказал: – Да, и не одна ты в этом виновата. – и признался: – Сам глупость сморозил, когда объявил тебе войну. Что-то… так понесло тогда… Сам не мог понять почему. А ты все язвишь и язвишь.

      – Я больше не буду… – выдавила из себя Сапсонова, а сама отвела взгляд в сторону, понимая, как она виновата перед этим водителем и его семьей.

      – Детский сад какой-то… – с грустной усмешкой вздохнул мужчина, и нехотя встал.

      Он взял свой поднос и медленно перешел за другой столик. Там уселся к ней спиной и сразу принялся обедать.

      А Марина тихонько опустилась на стул, но есть уже расхотела, только легонько вздохнула и взяла свой компот. Она сразу выпила его, отставила стакан в сторону и встала из-за стола. Девушка взяла свою сумочку и, цокая каблучками по плитке, уверенно пошла к выходу.

      Олег резко оглянулся на нее, проводил ее до дверей своим пристальным взглядом, потом посмотрел в окно и уже смотрел на нее через стекло и тюль, что висела на окнах столовой. Он видел, как прошла его обидчица по дороге и свернула к офису. А он еще долго смотрел в ее сторону, и все думал над тем, что тогда произошло. Но винил и казнил во всем себя, и только себя, и никого больше. И если тогда он промолчал бы, то все пошло по-другому сценарию. И раз попался, то чего же тут возмущаться? Зачем пристал к женщине, нервы ей потрепал, до слез довел? А она вместо того, чтобы ликовать и радоваться, что победила, сразу бросилась мирить их, и никого– нибудь, а злостного своего обидчика. И ведь победила же! И штраф с него вычли, и премии лишили, а теперь и личная жизнь под откос пошла. А промолчи он тогда – и всего этого можно было бы избежать. Ну выплатил он этот штраф, ну заработает еще денег, куда он денется. А если и не заработает, то перезаймет. А теперь всем плохо – и ему, и жене, и детям, и Сапсоновой тоже плохо. Он видел ее глаза, они словно потухли, словно из них ушла радость. И не только она так ведет себя при виде его, но и без него женщина ходит грустная, и неподдельно переживает и сочувствует ему и его семье. Об этом ему поведали его же друзья, и Платонова при встрече, тоже вступилась за коллегу по работе. Нина Васильевна рассказала, что Марина сильно страдает за их разлад в семье, так как сама недавно развелась с мужем и знает, что это такое