Трижды одинокий мужчина. Ольга Баскова

открытия моего мужа каким-то непостижимым образом попали к Карякину, и тот опубликовал их под своей фамилией.

      Зорина наморщила лоб:

      – Он не думал, как такое могло произойти?

      – Не знаю, – Панина поднесла ко лбу тонкую белую руку. – Во всяком случае, я его больше не видела. Он оставил мне номера телефонов, по которым я могла связаться с ним в любое время дня и ночи, если отыщу заметки супруга на интересующую нас тему. Я ничего не нашла. Позвонила ему, чтобы узнать, что делать дальше. Он ответил: «Боюсь, мы проиграли».

      – А мать Марины? К ней вы не обращались?

      Глаза Тамары Яковлевны превратились в две синие льдинки:

      – При чем здесь эта бездарность Викторова? Не хочу о ней слышать. Ее вы тоже сделали персонажем своей книги?

      Катя кивнула.

      – Вам посоветовал Хомутов? – не дожидаясь ответа, Панина проговорила: – Эта тварь спала со всеми в институте. В том числе и с Хомутовым. Ее мамаша думала: вот подцепили жениха. Однако Игнат Вадимович отказался жениться. Чтобы избежать скандала, ей подсунули замухрышку со смешной фамилией Костыль.

      – Костыря, вы хотите сказать?

      – Какая разница.

      – А кто подсунул, вы знаете?

      – Никогда не интересовалась, – Тамара Яковлевна гордо выпрямилась. – Я всегда была выше сплетен, тем более касающихся этой вертихвостки.

      Да уж, Викторову она не любила. Что же могло произойти между этими двумя женщинами, единственным связующим звеном которых был Кирилл Панин?

      – Извините за нескромность, – осторожно сказала Зорина. – А как ваш супруг относился к своей коллеге?

      Женщина побледнела, тонкие губы сжались в узкую полоску.

      – Мы с ним о ней не говорили.

      – Никогда?

      – Никогда. Кроме того, я больше не хочу о ней слышать. Что вас еще интересует?

      Журналистка поняла: это конец разговора.

      – Спасибо вам.

      Тамара Яковлевна поправила рукой и без того гладкую прическу.

      – Уже уходите?

      – К сожалению, мне пора.

      – Понимаю. О Викторовой я бы на вашем месте не писала.

      Катя улыбнулась:

      – Я человек подневольный. Дергает за ниточки Игнат Вадимович.

      – Передавайте ему привет, – Панина вышла с гостьей в прихожую и открыла дверь. – В следующий раз предупреждайте о своем приходе.

      Журналистка кивнула и торопливо сбежала по лестнице.

      Выйдя на улицу, девушка пожалела, что не захватила фонарик. Серые столбы окружали ее со всех сторон, но ни один не горел – то ли из-за очередной аварии на электролинии, то ли из-за проделок мальчишек. Стоявшие почти рядом с домом «Жигули» казались бесформенной черной грудой.

      – Вот черт!

      Высокий каблук попал в какую-то выбоину. Журналистка на мгновение остановилась, чтобы посмотреть, не сломался ли супинатор.

      – Слава богу! – она облегченно вздохнула, увидев все в целости и сохранности, и, достав из кармана пальто ключи от машины, открыла дверцу и уселась за руль.

      – А это что еще такое?

      Старенькая подружка