Воин Русского мира. Татьяна Беспалова

Зачем вытирает тельником пот со лба? Может, ему опять нездоровится? Скоро, завтра начнется оттепель. Наверное, рана тревожит. Там, на спине, пересекает обе лопатки другой шрам – глубокий, извилистый след осколка. «Там спрятаны мои крылышки, – шутил Травень. – Когда-нибудь я их снова расправлю. Вот увидишь».

      Хороша же она со своими фанабериями! Алена сделала один лишь шаг в прихожую и тут же, мгновенно, на её запястье сомкнулась его тяжелая ладонь. Короткий шрам под правым соском оказался рядом с губами. Знакомый запах ударил в голову. Травень по-прежнему пользовался простецким одеколоном «Шипр». «Настоящему мужчине “Шипр” пригоден как для наружного, так и для внутреннего применения», – так говорил он ей. И ещё: «Это запах Кандагара. Там иного было не достать». Она недоумевала. Есть же современные, модные, изысканные ароматы. К чему держаться за запах умершего совка? Повинуясь непреодолимому порыву, она ткнулась носом в беленькую полоску шрама и тут же ощутила знакомую, желанную, уносящую в заоблачные дали мощь.

      – Погоди, я хоть дверь прикрою. – Травень снова засмеялся. – И учти: у нас только час. Ленка ушла не на работу, а к косметологу…

* * *

      Он курил только самокрутки. Сигареты драли горло. Совсем другое дело – рассыпчатый табачок. Фильтры, табак, бумага – всё лежало в специальной коробочке на балконе. Сашка выпустил изо рта сладковатый, пахнущий яблоком дым. Пенни крутилась под ногами, назойливо поскуливая. Как поступить? Опять втянуться в двойную жизнь? Опять превратиться в боязливую тряпку? Ведь знал он, ведь чувствовал, что с Аленкой не кончено.

      В области лопаток знакомо заныло, словно крылья зашевелились под кожей. Сашка поморщился. В полевом госпитале на всех не хватило наркоза, отправить на вертолете пятерых тяжелораненых долго не представлялось возможным. Пряников оперировал его на живую, лишь обколов рану новокаином. Вот тогда-то он, Сашка, впервые почувствовал, что такое иметь крылья за спиной. Волнение ли, непогода – они начинают шевелиться да так неистово, что порой и уснуть невозможно.

      Как быть с Аленкой?.. И прогнать невыносимо, и вместе не быть. Двадцать три года разницы! Да она всего на пару лет старше Маши…

      – Бабник я, Пенни, – посетовал Сашка. – Практикующий, гадкий бабник!

      Собака в ответ только горестно вздохнула. Её голое тельце сотрясалось от холода. Не простыла бы. Сашка раскурил ещё одну сигаретку. Вообще-то противная тварь. Нет, не Лена, её собака. А Лена… В любом случае он много хуже её и потому ей не судья. Да и просто не судья, без «много хуже».

      Внизу хлопнула дверь подъезда. Сколько времени минуло после того, как жена грозила ему, дескать, поднимется к Аленке и задаст ей жару? Наверное, минут двадцать. Четыре этажа, восемь маршей – если спускаться бегом, потратишь не более трех минут. Лена все не появлялась на площадке у подъезда. Неужели действительно поднялась к Алене? Эх, хоть бы она сама его бросила, освободила, вытолкнула! Нашла бы себе толкового мужика, а так – всё равно не жизнь.

      Наконец, Сашка с облегчением увидел, как Лена выскочила из подъезда.