И плывут куда-то корабли из Танжера…. Жалид Сеули

также ее суровость и грубость.

      Марокканский писатель Тахар бен Джеллун пишет: «Ветер свистит над их головами и мыслями».

      В пещере Геркулеса ощущаешь могучую силу моря, и тебе для этого не нужен контакт с его бурлящими волнами. Иногда мы способны ощутить энергию стихии, присущую какому-то месту или человеку, не вступая в телесный контакт с ним. Танжер дарит своим гостям эту способность.

      Я поднимаюсь к пещере Геркулеса, и меня охватывает восторг при виде бесконечного морского простора. Легкий ветер заставляет меня остановиться на мгновение и обернуться. Я смотрю на город, он простерся вдоль морского берега и похож на полураскрытую ладонь. Я ощущаю напряжение сил этого мира. Теплое Средиземное море и более холодный Атлантический океан словно борются за власть, но ни один из противников не хочет победить в этой борьбе. Я опускаю руку в воду – она то холодная, то секунду спустя – теплая.

      Здесь очень быстро темнеет, быстрей, чем в любом другом месте. Начинается умопомрачительный закат. Время замирает. Синева, затем пурпур заливают небо над горизонтом. Эти картины говорят со мной без слов. Я пытаюсь понять – кажется, они обращаются ко мне с прощальным приветом и просьбой. Тишину нарушает шум волн, ветер крепчает.

      «Никогда не забывай Африку и свои корни, ведь Африка и твои корни едины, они не существуют друг без друга!»

* * *

      Мне вспомнилась маленькая серебряная ложечка, которую я, когда мне было двенадцать лет, со всей силы швырнул в море на мысе Спартель. Серебряную ложечку мне подарил один близкий родственник мамы, уважаемый ученый, умевший изгонять злые силы и укреплять добрые посредством чтения сур Корана и некоторых заклинаний. Моя мама не сомневалась в его способностях. Мало того, она в течение многих лет часто обращалась к нему с теми или иными заботами и тревогами. Наверное, у нее накопилось немало доказательств его необыкновенных способностей, потому что до своих последних дней мама питала глубокое уважение к этому человеку. Однажды она меня привела к нему. Нас опередила женщина средних лет, и нам пришлось подождать. Встретив взгляд ее печальных темных прекрасных глаз, я сразу подумал, что в семье у нее какая-то беда.

      После этой женщины настала моя очередь. Моя мама рассказала ученому, что у меня очень часто воспаляются глаза. Я порядком мучился из-за так называемых ячменей на веках, не помогали ни теплые примочки с настоем ромашки, ни прописанные врачом мази. Ученый человек посмотрел на меня, улыбнулся и пригласил войти в комнату, где стены и пол были богато декорированы марокканскими красно-сине-белыми изразцами. Дело было во время летних каникул, стояла сильная жара, но в комнате царила приятная прохлада. Я присел на бирюзово-голубой восточный диван, рядом стояла деревянная вычурная этажерка, ученый попросил меня лечь. Не успел я как следует улечься, как он начал произносить какие-то непонятные, но благозвучные слова, он произносил их нараспев и очень монотонно, и в то же время быстро. Сначала я оробел, а потом начал понимать смысл слов