По дуге большого круга. Геннадий Турмов

бою за социалистическую родину, верный воинской присяге,

      Проявив мужество и геройство, был убит 20.7.41 г.

      д. Долгая, Сланцевского района, Лен. обл.

      Похоронен на кл. у д. Ариновка Сланцевского р-на Ленинградской области.

      Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии /Приказ НКО СССР№ (не заполнено. – Примеч. авт.)

      (печать прилагается».)

      Подписали извещение синим химическим карандашом командир части майор Якутович и комиссар части ст. политрук Кузнецов.

      Когда Светлана повзрослела, мать рассказывала ей, что 20 июля 1941 г. (в этот день был убит Василий) у нее вдруг закололо сердце, дыхание на мгновение остановилось, и она поняла, что с Василием случилось непоправимое. А через месяц пришла «похоронка»…

      …Детство Светланы пришлось на военные и послевоенные годы. Одним словом, трудное детство. Недаром уже в наше время возникла такая категория жителей России «Дети войны».

      Во время войны весь тыл страны жил только фронтом. «Все для фронта, все для Победы!» – этот лозунг стал святым для семьи Потопяков.

      Александра вышла замуж за Дмитрия Дуюнова и сопровождала его всю войну по городам и весям, куда заносила их нелегкая служба мужа.

      Октябрина поступила в медицинское училище и училась на фармацевта, выполняя работу по сбору лекарств для фронта. Сын Иван служил в авиаполку где-то на Камчатке.

      Лена (она же Леля) работала токарем на оборонном заводе в Ворошилове, на этом заводе «токарничал» и младший сын Володька. Неугомонный подросток доставлял немало хлопот. То проспит на работу, то залезет в самолет, стоявший прямо за их забором и охранявшийся часовым, то надерзит начальству…

      Иван Федорович не раз выручал сорванца, ведь за опоздание на работу в то время могли и срок припаять.

      Ксения Ивановна тоже не раз хлестала Володьку полотенцем и причитала:

      – Ну что за бисов сын, я его стегаю, а он хохочет, как от щекотки!

      Иван Федорович повесил на стене большую карту Советского Союза, отмечая на ней самодельными синими и красными флажками положение Красной армии и немецко-фашистских войск. Нередко он вздрагивал, слушая сводки Совинформбюро, когда диктор называл знакомые еще по времена Первой мировой войны названия городов и сел.

      – Ничего, ничего, – шептал он вслух, – еще посмотрим, на чьей улице будет праздник!

      Потопяка начальство бросало на прорывные направления: был он и директором совхоза, и начальником облупромстроймастер (существовала в то время и такая аббревиатура), и председателем Ворошиловского горисполкома.

      Приходил он домой до того измотанный и уставший, что засыпал иногда прямо за столом, даже не дождавшись ужина.

      Но были события, которые запомнились, так сказать, светлой стороной. Когда Свете исполнилось три года, семья переехала на новую квартиру в городе Ворошилове на улице Тимирязева.

      «Новая», конечно, громко сказано. Это была половина одноэтажного дома, в котором когда-то жила купеческая