Сибирская роза (сборник). Анатолий Санжаровский

с охоткой откликается. Негордая…

      Уже дома, на скрипких ступеньках, когда поднимались к себе на второй этажишко, Николай Александрович полушутя спросил:

      – Таёжка! Ну когда у тебя торжественный выход из подполья?

      – Как и намечала… Завтра в девять ноль-ноль. Поклялась родом и плодом, дала зарок, если эта пятёрка осилит три года, ко всем чертям бросаю лечить в секрете, берусь открыто в диспансере. Почему от пирога народного опыта могут отщипнуть, и то украдкой лишь редкие счастливики, а не все больные? Пирог-то черствеет, зря пропадает.

      – Ты у меня бабинька – ух, масштабно загребаешь! – вскинул палец Николай Александрович.

      – Иначе, ёлкин дед, зачем я?

      – Думаешь, главный возрадуется твоему выходу?

      – Думаю, будет приятно удивлён. Налегке шокирован. Но не запретит. Всё-таки на меня ни одного компромата. Всё хорошо, хорошо, хорошо. Без борца мне б так до дуру не хорошило. Я у него вроде восходящая звёздочка. Всё повышает. Всё повышает… Ординатор-гинеколог, консультант-терапевт, завотделением, зав организационно-методическим отделом. Это тебе не баран чихал! Как отбрыкивалась, как просила: ну двиньте на отдел Желтоглазову, вместе учились, знания одинаковые. Может, страшные завидки перестанут её ломать, может, бросит злиться, как хорёк. Лыбится наш Золотой Скальпель: «Не могу-с Желтоглазову. Они хоть и академическая племянница, в просторечии племянница самого Кребса, но, извините, основательно глупы-с, основательно тупы-с…» Что главный, наш Золотой Скальпель… Я, Кока, в саму в свет Москву скакану, в минздраве доложу. Это будет тесно на планете!

      Николай Александрович с укором, рассеянно окинул взглядом жену, угадывая, что это она, и не угадывая.

      – Ух ты и воспарила! Говори, да оглядывайся… Не лишку ли замахиваешься? Так тебя министр и принял! А лететь в Москву… Поздороваться с министерским вахтёром?.. Навар невелик. Ну, в лучшем случае выпоешь ему. Он-то со скуки послушает. Одначе… И тянуть… Как бы… Ну да чего названивать? Как бы какой ушлый, проворливый активник не уморщил, не сцопал твой методишко. С заявкой на авторство надо ехать! Вот… Это серьёзно… В тяжёлую телегу, крошунька, ты впряглась… Да, время наше… не ахти… Пора захоронения идей… Если твоя затея с борцом в кон… на конце концов лопнет мыльным пузырём, тебе будет проще, легко отделаешься. Но если завяжется толк, завистники, кусливые завистники ещё покатают тебя в грязи! Ух ка-ак по-ка-та-ют! Чует моё бедное сердце рентгенолога… Видит…

6

      Главный врач диспансера хирург Грицианов по прозвищу Золотой Скальпель – он слышал, что за границей отличным хирургам дарят золотые скальпели, он до смерти хотел иметь такой скальпель, это знали все в диспансере, – Грицианов воспринял путаную, с девятого на десятое, исповедь Таисии Викторовны до бестолковости радостно:

      – Таюшка!.. Викторовна!!.. Голубушка!!!.. Что ж вы раньше молчали?

      – Ну… Раньше… Это было раньше.

      – Ай да скромница! Ай да мы! А ведь, – Грицианов церемонно поднёс руку к мохнатой груди – ворот серой рубашки был расстёгнут, из-под неё круто, дико курчавилась смоль