Астрологический суд. Владимир Афанасьев aka Нигатив

из окон лунный.

      Угол. Новая доска.

      Кто кого? И с ветром горьким

      Станет на спор он реветь,

      На пол упадет у койки

      И не сможет умереть.

      – А ну… дай-ка, – попутчица протянула правую руку к тетради, левой надевая очки. – М-м-м… путь… угу-угу… м-м-м… ной дымке… угу-угу… угу-угу… Что ж, стих недурен, – довольно сдержанно заключила она. – Но требует правки… Не писала, говоришь, никогда?

      – Ага.

      – Это заметно… – Валентина Михайловна откинулась на спинку сиденья. – Вот смотри, что это за рифмы? Они же у тебя все примерные! Сугробы – берлоги, часом – напрасно, теснота – доска… Это же не рифма…

      – Но я думала, в стихе главное – смысл… – оправдывалась Оля.

      – Если главное – смысл, незачем ограничивать себя сложностями формы. Пиши прозаические, не художественные тексты, – посоветовала попутчица.

      – Но, в общем, звучит же как стих? – упиралась Оля.

      – Этого недостаточно! У твоего стихотворения нет ни запаха, ни цвета, ни звука… Как будто ты вовсе не о былом пишешь… Вот смотри, как у Сергея Александровича:

      Топи да болота.

      Синий плат небес.

      Хвойной позолотой

      Вззвенивает лес.

      Тенькает синица

      Меж лесных кудрей,

      Темным елям снится

      Гомон косарей…

      – И так далее. Здесь все: и рифма, и образ… Перед тобой возникает целая картина… Знаешь, ведь даже если ты пишешь о смерти, в твоем стихотворении должна быть жизнь… Ты это дело не бросай все равно. Может, когда-нибудь получится, – заключила Валентина Михайловна, закрыла глаза и через несколько минут снова уснула…

      Проснуться через двадцать семь минут, – сказала про себя Оля и тоже закрыла глаза.

      Три минуты до остановки. Оля открыла глаза.

      Как в аптеке, – подумала она, взглянув на часы.

      – Валентина Михайловна! – тихонько произнесла Оля.

      – Да? – попутчица резко подскочила.

      – Простите, пожалуйста… Я думаю завтра домой возвращаться. Подруга, к которой еду, далеко от вокзала живет. Я решила на пригородной станции на электричку сесть, а вот расписания не знаю. Вам не сложно будет посмотреть, во сколько электричка будет отходить?

      – Посмотрю, конечно, – Валентина Михайловна снова откинула голову на спинку сиденья.

      – Извините…

      – Что-то еще?

      – Да. Вы мне свой номер телефона оставите? А то как же я узнаю насчет расписания?

      – Да-да, – женщина наклонилась к сумке.

      – Вот, – Оля протянула ручку и листик бумаги.

      – Удачи тебе, милая, – сказала Валентина Михайловна, положив бумагу с номером перед Олей.

      – Спасибо… Может, как-то мы с вами увидимся… – Оля направилась к выходу.

      – Бумажку забыла, – сказала Валентина Михайловна, протягивая предмет просьбы девушки.

      – Ой, точно.

      Ужас… – подумала учительница и снова закрыла глаза в ожидании сна.

      Поезд снизил скорость. Последние секунды перед остановкой тянулись для Оли особенно долго.