А я люблю военных…. Людмила Милевская

ед телевизором – шли новости. Невидящими глазами мы смотрели в экран, каждая думала о своем. Я о подлой Юльке, отбившей у меня мужа, Маруся о своем Ванечке. Переживала, бедняжка, наверняка подозревала уже всех подруг, строила планы как от них избавиться, увлеклась, занервничала…

      У нервной Маруси появляется невероятный аппетит, и на этот раз появился.

      – Слышь, старушка, – обратилась она ко мне, не отводя глаз от телевизора, – прямо вся я что-то проголодалась. Пойди-ка, сваргань бутербродик.

      И в тот же миг солдат на экране вытянулся в струнку, отдал честь и отчеканил:

      – Будет сделано!

      Потом он расслабился, по-детски широко улыбнулся, шутливо сделал нам с Марусей «козу» и исчез. Пошли зарубежные новости.

      – Тебе бутерброды парень варганить отправился, – заверила я Марусю.

      – Я прямо вся так и поняла, – рассмеялась она и добавила: – Видишь, какие интересные бывают в жизни совпадения.

      – Еще и не такие бывают, – откликнулась я. – Иной раз задумаю книгу, а вместо меня возьмет и напишет ее сама жизнь. Остается только героев в другую эпоху переставить да чуть-чуть их с тем временем совместить, а все остальное ну точь в точь.

      Маруся всплеснула руками:

      – Как я завидую тебе, старушка! Ведь эти герои твои, мужчины, и ты их всех-всех можешь одним лишь росчерком пера в себя влюбить.

      – Да, – согласилась я и уточнила: – Несколькими ударами по клавишам.

      Глава 1

Поэт

      Многоголосый гомон толпы вспорол дерзкий смех.

      Четверо аристократов, рассекая чернь, продвигались к окраине Киото. Напористы и высокомерны. Буйная радость юности, неуемная жажда жизни.

      В «веселый квартал»!

      В объятия нежных и покорных дзёро!

      Скорей, – жизнь воина не терпит заминок!

      Дыбятся металлом жесткие ёрои, дерзко растопырены мечи – угроза нерасторопным.

      Можно ли иначе с быдлом?

      Воины в боевом снаряжении опасная редкость на улицах Киото.

      Прочь с пути! Прочь!

      Им ли, славным буси, жалеть плебс. Зевака не доживет до завтра, до светлого праздника Аой Мацури.

      Паника, смятение, – не дрогнет рука самурая, скатится в пыль голова. Берегись зевака!

      Сочатся надменным презрением лица бронированных аристократов. Задеть ножнами воина – неслыханное оскорбление. Но только воина. Здесь, в этой толпе, можновсе.

      Весело блестят глаза, бурлит кровь.

      Гордо шествует Сумитомо Фудзивара, но не цепляет прохожих. Мягкая улыбка освещает лицо, мечтателен, миролюбив поэт Сумитомо – ронин великого клана.

      «Светел мир, – приятно волнуясь, мечтает он, – но что мир без Итумэ?

      Жизнь ждет… Прекрасен день… Прекрасна ночь… И стихи… И гейся – услада поэта. Лишь гейся… Увидеть ее… Коснуть рукава кимоно…»

      – С пользой проведем время! – улыбаясь друзьям в предвкушении удовольствия, заявил Кусоноки.

      – Как иначе в Симбара? – усмехнулся Хейдзо Кадзивара.

      – «Божественные врата» для того повелели сделать курава, чтобы вассалы его точно знали, где можно купить любовь.

      – Покупать любовь мерзость! – оборвал друга Сумитомо. – Поэты предпочитают гейся – женщин искусства. Платить нужно за роскошь общения, любовь – получать бесплатно.

      – О-о! Да ты влюбился в молодую гейся! Летишь на яркий свет любви, – рассмеялся Абэ Кусоноки. – Летишь, позабыв мудрость: «За бесплатное платят втрое.»

      Веселый тон Абэ поддержал и насмешник Хейдзо.

      – Ах, Итумэ! – тоненько пропел он. – Обворожительна и умна! Таких жаждут поэты!

      Он сделал выпад в сторону Сумитомо и грозно крикнул:

      – Конец тебе, заболел любовью!

      Дружный смех – ответом ему. Лишь Сумитомо нахмурился. Заметив это, Абэ посоветовал:

      – Сделай гейсю любовницей, и все. Здоров!

      Яростный молчун Энъя Ёриёси не стерпел, принял участие в разговоре.

      – Ты больше поэт, чем буси, Сумитомо, – заявил он. – Тебе пристало покупать общение, а воину нужна женщина. Покорная и молчаливая. Абэ прав: сделай Итумэ любовницей.

      Сумитомо вспыхнул. Рука потянулась к мечу. Но мысль опередила:

      «Лишь коснусь рукояти… Поединок! Смертельная дуэль с другом! Тронуть меч – оскорбление… Чем обидел он меня? Сказал, что поэт? Это правда. Сказал, что меньше буси, чем поэт?! Но всем известно, я завершил путь меча. Лучший мастер Кендо обучил меня… Я не сдержан! Энъя – хороший друг… Итумэ ждет… Мир слишком жесток, чтобы сражаться с друзьями, а я слишком влюблен. Однако…»

      – Может быть не я побил тебя деревянным мечом? – нарочито свирепо вращая глазами, спросил Сумитомо. – Хочешь еще?

      Ёриёси лишь равнодушно пожал плечами под жесткими пластинами ёрои. Шутка не скрыла истинных чувств друга.

      – Стоит