Земля. Перл С. Бак

бамбуковыми палочками, а мальчик стоял рядом и вертел медяки в черных от грязи пальцах.

      – Еще хочешь? – спросил он равнодушно.

      Ван Лун отрицательно покачал головой. Он выпрямился и посмотрел вокруг. В маленькой и темной, заставленной столами комнате не было никого знакомых. Несколько человек сидели за едой или за чаем. Это была харчевня для бедняков, и среди них он казался опрятным и чуть ли не богачом, так что проходивший мимо нищий начал просить, обращаясь к нему:

      – Сжалься, учитель, дай мне мелкую монету, я умираю с голода.

      До сих пор ни один нищий не просил у него милостыни, и никто не называл его «учителем». Он был польщен и бросил в чашку нищего два гроша, и тот быстро схватил их черной, как птичья лапа, рукой и спрятал в своих лохмотьях.

      Ван Лун сидел, а солнце поднималось все выше и выше. Мальчик нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

      – Если ты ничего больше не закажешь, – сказал он дерзко, – то тебе придется уплатить за стул.

      Ван Луна разозлила такая дерзость, и он уже хотел встать, но при мысли, что нужно идти в дом Хванов за невестой, все тело его покрылось потом, словно он работал в поле.

      – Принеси чаю, – сказал он нерешительно.

      Не успел он опомниться, как чай был уже на столе, и мальчик спрашивал язвительно:

      – А где деньги?

      И Ван Лун, к своему ужасу, должен был достать из-за пояса еще один медяк, – больше ему ничего не оставалось делать.

      – Это прямо грабеж, – пробормотал он, неохотно расставаясь с деньгами.

      Тут он увидел, что в харчевню входит один из соседей, приглашенных сегодня на свадьбу, и поспешно выложил деньги на стол, одним глотком выпил чай, быстро вышел через боковую дверь и снова очутился на улице.

      «Ничего не поделаешь, нужно идти», – сказал он себе с отчаянием и медленно направился к большим воротам.

      На этот раз, так как было уже после полудня, ворота были приоткрыты, и привратник, сидя на пороге, после еды лениво ковырял в зубах бамбуковой щепочкой. Это был высокий малый с большой бородавкой на левой щеке; из бородавки росли три длинных черных волоса, которых он, должно быть, не стриг. Когда появился Ван Лун, он закричал грубо, думая, что тот принес в своей корзине что-нибудь на продажу:

      – Ну, чего тебе еще?

      Ван Лун ответил с большим трудом:

      – Я Ван Лун, крестьянин.

      – Ну, так чего тебе, Ван Лун, крестьянин? – бросил привратник, который бывал вежлив только с богатыми друзьями своего хозяина и хозяйки.

      – Я пришел… Я пришел… – запинался Ван Лун.

      – Вижу, что ты пришел, – сказал привратник, покручивая длинные волосы на бородавке.

      – Тут есть женщина, – сказал Ван Лун голосом, невольно упавшим до шепота. На солнце его лицо лоснилось от пота.

      Привратник громко захохотал.

      – Так вот ты кто! – закричал он. – Мне говорили, что сегодня придет жених. Но ты с корзиной, где же мне было догадаться?

      – Это провизия, – сказал