Красинский сад. Книга 2. Владимир Михайлович Жариков

Михаил к молодому человеку с треногой и фотоаппаратом, – а вы сможете нас помыть, когда будете проявлять пленку?

      – Как же я вас помою? – недоумевал фотограф, – я проявлю, что получится и напечатаю….

      – А кто же нас узнает в таком виде? – продолжал шутить Михаил, – у всех рожи черные, одни глаза блестят! …А нам говорили, что будет опытный фотограф и он помоет нас, когда проявит пленку, чтобы все были с чистыми лицами на карточке….

      – Этого не может быть! – не поверил фотограф, – я такого делать не могу, получитесь, как есть, а чтобы вас узнали, внизу фотографии в газете будут ваши фамилии слева направо.

      – Справа налево! – уточнил Михаил.

      – Ну, как же справа налево, если наоборот? – недоумевал фотограф.

      – На негативе напишешь, справа налево, – шутил Михаил, – а когда будешь печатать, то получится слева направо…. Зеркальное отражение, иначе говоря!

      Фотограф остановился и долго сосредоточенно о чем-то соображал. Затем взглянул на Михаила и снова погрузился в размышления.

      – А при чем здесь негатив? – наконец спросил фотограф, – ведь напишут ваши фамилии под снимком на бумаге, совсем мне мозги запудрили….

      – Товарищ фотограф, – продолжал Михаил, – не нужно наговаривать на шахтеров! Мы уголь добываем, а не пудру…. А если Вы родились уже с запорошенными мозгами, мы тут ни при чём!

      – Да-а, мужики с вами не соскучишься! – отшучивался фотограф.

      Фотограф долго выбирал освещенное место, где можно снять кадр, не опасаясь, что не получится снимок. Наконец, он расположил шахтеров у сложенной крепи перед стволом. Сначала сели на корточки самые рослые мужики, а сзади выстроились те, кто поменьше. Михаил тоже сел на корточки, хотя рост его был не высок. Так и получился он – сидит, немного опираясь задом на лесиняку, на ногах шахтерские калоши, в руке лампа с фарой-отражателем и куртка робы, распахнутая настежь. Пока ребята фотографировались, корреспондент ждал, а потом принялся записывать в блокнот интервью десятника Павла.

      А через несколько дней на общем наряде разгорелся скандал. Парторг был возмущен тем, что корреспондент не согласовал с ним, кого нужно было сфотографировать и о ком рассказывать на страницах газеты. После выхода номера с фотографией бригады Павла и репортажем о том, что его люди постоянно выполняют норму с перечислением лучших навалоотбойщиков, только ленивые не обсуждали это на шахте и в поселке.

      – Как это могло случиться? – орал Цыплаков, – я ни сном, ни духом, что приедет корреспондент. За бригаду передовика Пискунова не напечатали ничего, вроде этого коллектива не существует!

      – Ты, парторг у кого это спрашиваешь? – уточнил Павел, начинающий злиться, – у нас? Пойди, спроси у корреспондента! Или кишка тонка?

      – Я спрошу! – орал в ответ парторг, – за меня не переживай, горлохват! Я поставлю вопрос на бюро горкома партии…, вот как я поступлю!

      – А на нас чего орешь? – не унимался Павел, – или ты не согласен с тем, что напечатали? Мы не выполняем