Женское счастье. Православный взгляд. Владимир Зоберн

дочь. – Ты в какое положение нас поставила? Молчала, молчала, а теперь сразу – в дом престарелых!

      – Бабушка, поедем домой, зачем тебе здесь оставаться? Дома у тебя своя комнатка есть, мы тебя любим, – уговаривала младшая внучка.

      – Мама, мы разве обижали тебя? Почему ты так поступаешь с нами? – волновался зять.

      – Бабуся, мы без тебя не справимся! – заключила правнучка Настенька.

      Вероника Карповна впервые за много лет открыто заплакала. Раньше никто не видел, как она там плачет, запершись в своей комнатке. Она всегда всем улыбалась, была приветлива и ласкова. А что там у нее на душе, какие кошки скреблись все эти годы, никто не знал. Да и знать не хотел. Не жалуется, и ладно.

      А она сильно тосковала. Особенно по ночам, когда все засыпали. В голове крутились обычные старческие мысли. О быстротечности жизни, о скорой смерти, об одиночестве среди взрослых детей, которые стали совсем чужие, непонятные. У них своя жизнь, в которую ее не посвящают. Никто не спросит, как она себя чувствует, в чем нуждается. Никто новости не расскажет, не догадается просто улыбнуться лишний раз, поговорить с ней. Она все понимает, у детей и без нее проблем хватает, но ей немного-то и надо – ласковый взгляд и несколько добрых слов.

      Но она и на этот раз ничего им не сказала. Просто поплакала молча и домой идти отказалась.

      Заведующая домом престарелых посмотрела на них с сочувствием:

      – Не хочет бабушка возвращаться, придется пока ее здесь оставить. Она ведь давно начала документы оформлять, теперь осталось только ваше согласие получить. Через несколько дней она начнет по дому скучать, тогда и приезжайте, попробуйте ее уговорить.

      – Может, у нее с головой что-то? Она ведь никогда не жаловалась, а тут вдруг сбежала из дома, даже записку не оставила.

      – С головой у нее все в порядке. Она говорит, что давно уже решила уйти, если совсем тяжело станет.

      – Да разве ей тяжело было? Она же никогда не говорила об этом.

      – А кто-нибудь ее спрашивал?

      Так и уехали без бабушки. Дома собрались на кухне, долго обсуждали происшествие, строили планы по выманиваю ее из дома престарелых и обвиняли друг друга.

      – Это ты с ней на днях грубо разговаривала, вот она и ушла.

      – Да нет, это твои дети ее довели, они музыку с утра до ночи слушают, вот ей и надоело.

      – Да сколько можно вас всех обслуживать? Что она, машина, что ли?

      – Может, ей скучно стало, поговорить не с кем?

      – Столько народу в доме, а бабушке поговорить не с кем!

      – Да просто заскок у бабушки. Взяла и сбежала.

      А пока дети спорили, Вероника Карповна сидела на лавочке рядом с домом. Теперь она не знала, куда идти. Домой возвращаться страшно, а из дома престарелых она ушла.

      Сразу после того как дети уехали, она затосковала, стала жалеть, что не поехала с ними. Здесь ей было плохо, гораздо хуже, чем дома. Кругом старые и больные, и она себя чувствовала старой и больной, все было чужое: и люди, и стены, и еда, казенная,