Выиграть жизнь. Сказки из сундука. Виталий Сундаков

«Если что-то и делается людьми ненормальными – то только так». Разом, перепрыгивая через все ступеньки входа в подъезд, отделяющие меня от ночной весенней прохлады улицы, приземляюсь на обе подошвы. Точка у монолога получается выразительной.

Действие второе: поехали…

      Автобус натужно застонал и, поскрипывая, поехал по планете. Несмотря на утреннюю прохладу, в его туго набитом «хомосапиенсами» чреве («на полном серьезе» называемом нами «салоном») было душно и как-то не празднично. Последнее без труда читалось на помятых, сонных лицах граждан (господ я как-то не приметил). А, собственно, чему радоваться? Во-первых, понедельник и все же народ едет на работу. Во-вторых, лето, а народ едет на работу. Причем не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что, в-третьих, работа эта явно не для «новых русских», поскольку народ едет на эту работу в транспорте общественном больно ранехонько и не ахти какой нарядный. Вглядываюсь в лица. Они никогда не видели солнца, стоящего в зените, и, подозреваю, почему-то не жалеют об этом. А зря, потому что многие люди, живущие далеко не здесь, дважды в год могут наблюдать это чудо. Мне вдруг очень захотелось спросить их, а видели ли они, здесь, у нас, как медленно и одиноко падают слезы летнего тумана на горячую землю? Как порой у самой земли они замедляют свой полет, а некоторые, о чудо (!), оседлав теплые воздушные потоки, взмывают обратно в небеса, будто передумав оставаться на земле.

      Нет, не буду спрашивать.

      Едем мы, значит, молча, каждый на свою работу, вдыхаем то, что выдохнул сосед, знакомимся. Молча знакомимся. Я, например, уже про того, что стоит на моей левой ноге, знаю почти все. Хотя, предположим, относительно его пристрастия к чесноку и пиву я предпочел бы оставаться в неведении. А вот куда он едет в старых кроссовках и в широком засаленном галстуке – любопытно. Впрочем, что я все о других? Попробуйте догадаться куда еду я. На работу, говорите? Ну, это не ответ, всем на работу. Одет во что? Джинсы, футболка, мягкие туфли, через плечо спортивная сумка. И не пытайтесь. До самой конечной остановки автобуса не догадаетесь, а мне сходить гораздо раньше, у метро. Отвечаю. Я еду в джунгли Амазонии. Это отсюда далеко. В Латинской Америке. Есть там, в одном месте, как я рассчитываю, племя индейцев, живущее первобытнообщинным строем и пока незнакомое с цивилизацией.

      Представляете? Не то что о метрополитене, о Москве, да что там о Москве, о чесноке (простите, опять сосед выдохнул) люди не ведают. Ходят голые, едят, что поймают, женщин, правда, в этом смысле не трогают. Берегут слабый пол, как и мы, впрочем. Ой, извините, мне на следующей выходить, а гражданка своей сумочкой весь автобус перегородила. Сейчас мы с мужиками эту сумочку сдвинем, я в метро нырну и там продолжим.

      Так на чем я там остановился? А, на коряге. Стою, я значит, на коряге, по колено в воде, вдруг ветка хрустнула. Прямо передо мною как из-под земли вырос голый, раскрашенный индеец с громадным луком. Наконечник стрелы направлен мне в грудь.

      Что-то пропустил, говорите? Что было после метро? Да это не интересно. Через час я был в аэропорту Шереметьево, через три – в Венеции, через десять в Каракасе, через сутки в Пуэрто-Аякуче, а вскоре, оттолкнувшись