Иисус из Назарета. Часть вторая. От Входа в Иерусалим до Воскресения. Кардинал Йозеф Ратцингер, Папа Бенедикт XVI

хлеба». За этими простыми словами кроется указание на завет Тайной вечери, на единство и общение в Теле Христовом, на Его смерть и Воскресение.

      За новым богословским синтезом, видящим в смерти и Воскресении Иисуса конец Храма еще до его внешнего разрушения, стоят два великих имени: Стефан и Павел. Стефан принадлежал в иерусалимской общине к группе «эллинов», то есть к группе говоривших по-гречески иудеохристиан, которые своим новым способом толкования Закона подготовили «почву» для христианства св. Павла. Большая речь, в которой Стефан пытался изложить новый взгляд на историю спасения, в решающий момент прерывается: ярость противников достигает своего апогея и находит выход в избиении Стефана камнями. Но то, о чем, собственно, шла речь, ясно выражено в предъявленном синедриону обвинении: «Мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей» (Деян 6, 14). Речь идет о предсказанном Иисусом конце каменного Храма и о совсем ином Храме, которому Стефан уже посвятил себя и сделал центральной идеей своего благовестия. Даже если мы не можем во всех подробностях реконструировать откровение св. Стефана, главная мысль этого откровения ясна: время каменного Храма и его культа прошло. Ибо Бог Сам сказал: «Небо – престол Мой, и земля – подножие ног Моих. Какой дом созиждете Мне или какое место для покоя Моего? Не Моя ли рука сотворила все сие?» (Деян 7, 49–50; ср. Ис 66, 1). Стефан знаком с критикой пророков. Для него со смертью и Воскресением Иисуса время храмовой жертвы и время самого Храма истекло. Слова пророков вступили в полную силу. Началась новая эпоха, эпоха исполнения изначального Замысла.

      Жизнь и благовестие св. Стефана остались фрагментом, внезапно оборвавшимся его казнью, которая одновременно стала исполнением его вести: его предсмертные страдания уподобляются страданиям Иисуса. Как и распятый Христос, он молится перед кончиной: «Господи! Не вмени им греха сего» (Деян 7, 60). Претворить в жизнь откровение Стефана и, основываясь на нем, открыть двери Церкви язычникам выпало другому – Павлу, который, будучи в тот момент еще Савлом, одобрял убийство Стефана (см. Деян 8, 1). В задачу этой книги не входит описание ни основных тезисов богословия св. Павла, ни даже его представлений о культе и Храме. Речь здесь идет лишь о том, что формирующееся христианство задолго до внешнего разрушения Храма было убеждено в том, что время Храма в истории спасения прошло, как об этом возвестил Иисус в Своем слове об оставленном доме и в беседе о новом Храме.

      Великая борьба св. Павла за принятие в лоно Церкви язычников, за христианство, «свободное от Закона», разумеется, не имеет прямого отношения к Храму. Основной темой споров различных иудеохристианских группировок были обычаи, в которых выражалась иудейская идентичность: обрезание, суббота, заповеди, касавшиеся вкушения пищи, «законы чистоты». В то время как обсуждение в христианской среде вопроса о спасительной необходимости соблюдения этих «обычаев» носило драматический характер и, в конечном счете, привело