Падение небес. Дмитрий Казаков

укорил себя, что никогда всерьез не интересовался Тринадцатым и его поклонниками, считая его самого – бессильным призраком, а их – безобидной сектой.

      Как бы не пожалеть об этом…

      Ясное дело, что вернувшийся из небытия бог полон ярости, жаждет отомстить и готов пойти на все ради победы. Отсюда и принесение в жертву роданов, позволяющее получить очень большую силу.

      Вопрос в том – насколько он могуч? Насколько велика его мощь, на что годится явившаяся из Архипелага армия? Что выгоднее – вступить для начала в союз с тем, кто именует себя Господином, чтобы сокрушить нынешних хозяев Алиона, а потом сразить его самого или же выступить против него, и под стягом войны за веру наложить руку на земли северо-запада?

      Слуха Харугота достиг осторожный кашель, и консул понял, что задумался, капитан-коротышка молчит, а в окно так же лупит дождь.

      – Благодарю тебя за сведения, – проговорил он, с досадой подумав, что способность к сосредоточению внимания, которой правитель Безариона всегда гордился, неожиданно оставила его. – Можешь идти. За труды ты будешь вознагражден, канцлер за этим проследит.

      Стоявший справа от трона Редер ари Налн кивнул и сказал:

      – Конечно, мессен.

      – Рад служить, – коротышка поклонился и затопал к дверям тронного зала, а Харугот невидящими глазами уставился в окно, по которому текли прозрачные струйки.

      Вступить в бой с богами все равно придется, этого требует план… Не сделать ли это сейчас, когда столь неожиданно объявился такой мощный союзник? Но не станет ли Тринадцатый после победы настолько могучим, что одолеть его будет по силам только владыкам Древнего Льда и Первородного Огня?

      Так что, тогда нужно выступить против Господина? И против тех чудовищ, которых он ведет в бой? Или подождать, пока армия вторжения ослабеет, увязнет в стычках и осадах, распылит силы? Чтобы потом явиться в Норцию освободителем и спасителем?

      Пожалуй, это самый разумный вариант.

      Ари Налн вновь кашлянул, и консул с некоторым трудом вынырнул из размышлений.

      – Что у нас дальше?

      – Посол из Андалии, – сообщил канцлер. – Примчался в Безарион сегодня утром и попросил аудиенции.

      – Да, я помню, ты говорил, – кивнул Харугот. – Ну что ж, пусть войдет. Посмотрим, что он скажет.

      Ари Налн махнул стоявшему у дверей сотнику Чернокрылых, тот кивнул и вышел из зала. Вернулся не один, в компании высокого и очень тощего таристера в дорожном ремизе с гербом Андалии на груди, в волочащемся по полу плаще и высоких, заляпанных грязью сапогах.

      Зацокали по полу шпоры.

      Таристер прошел к трону, стал виден изогнувшийся на гербе дракон, белый, с золотыми глазами и того же цвета гребнем.

      – Почтение и здоровье правителю Золотого государства, – сказал посол, опустился на колено и склонил русую голову. – Я, благородный Вивилон ари Торласт, уста и рука могучего королевства Андалия, что желает переговоров.

      – И твоему королю тоже почтение и здоровье, –