Герой-любовник, или Один запретный вечер. Екатерина Гринева

с богатыми папашами, которые хотят, чтобы я натягивала их чадам оценки.

      – И что? Поставила бы хорошую оценку этому оболтусу и не особо напрягалась, – снисходительно заметила Эва. – Тебя от этого убудет?

      – Я так не могу. Тебе какой кусок?

      – Все равно. Давай ножку. Но это же глупо!

      – До чертиков. Но – не могу. Считай это моими железобетонными принципами.

      – А как дела на личном фронте? У тебя все тот офицер-подводник?

      – Бывший спецназовец, – поправила я сестру. – Все тот же.

      – Не могла найти кого-нибудь получше.

      Здесь мое терпение лопнуло.

      – Давай поговорим лучше о тебе, – предложила я. – Как поживает Франсуа? Почему он не приехал с тобой? Бросил жену в положении…

      И тут на лице Эвы появилось то самое испуганное выражение, которое я уже видела.

      – Франсуа… – залепетала она. – Сейчас сидит без работы и не может приехать.

      – Понятно. Последствия мирового финансового кризиса, – констатировала я. – Удар по среднему классу. И как вы теперь будете справляться?

      – Не пропадем. Франция – не Россия и там можно жить на пособие по рождению ребенка. А потом недавно я нашла у него приличные деньги, и он сказал, что получил как дизайнер один заказ, очень выгодный, и ему выплатили аванс. Правда, я не знаю, насколько это все надежно. Но поживем – увидим.

      – Это радует.

      – Судя по твоему тону – не очень.

      Я с шумом отодвинула от себя пустую тарелку.

      – Слушай, Эва! Если ты хочешь, чтобы я скакала до потолка от твоего приезда и пускала по этому поводу сентиментальные сопли – то даже не надейся. В конце концов твое бегство свело в могилу родителей. Ты об этом когда-нибудь думала? И потом… почему ты ни разу не приехала к нам? В чем дело?

      – Я… я… хотела…

      – А тебя не пускали! Держали за руки и за ноги! Так ведь было дело или нет?

      – Все гораздо сложнее.

      – Ну конечно, – хмыкнула я. – Ты просто оправдываешь собственную подлость и трусость.

      И тут Эва заплакала.

      – Я понимаю. Во всем виновата только я. Но давай во всем разберемся потом. Не сейчас. Я прошу тебя. Она приложила руки к животу. – Ради нее.

      – Не буду. Это я виновата. Прости.

      Эва смахнула слезы и протянула мне руку.

      – Мир? – улыбнулась она.

      – Мир, – сказала я, сжимая ее пальцы.

      За курицей воцарилось долгожданное примирение. Эва рассказывала о Франции, о своей беременности. Я вставляла свои вопросы. За чаем позвонил Денис.

      Я протянула руку и взяла мобильный, лежавший на кухонном столе.

      – Хэлло! – услышала я.

      – Привет!

      – Как там твоя парижанка?

      – Приехала. Сидим, пьем чай.

      Возникла пауза.

      – Значит, все в порядке?

      – Именно так. А ты ожидал чего-то другого?

      В трубке раздалось сопенье.

      – Не знаю.

      – Как у тебя?

      – О’ кей. Соскучился. Когда ты