Гранит науки и немного любви. Ольга Романовская

муж оказался оскорбительно честен, нет чтобы соврать!

      Надувшись, упрямо заявила:

      – Все равно поеду! Провалюсь так провалюсь.

      – Перед людьми не позорься! – Хендрик опять повысил голос. – Твое место здесь.

      – Когда ты успел стать рабовладельцем?

      – Не мели чепухи!

      Муж рявкнул так, что я вздрогнула и выронила ухват. Горшок с кашей чудом не разбился, плюхнувшись на печь. Хорошо, невысоко летел, а то остались бы без обеда.

      Ясно, костьми ляжет, но не отпустит, еще мать привлечет и свою родню. Она у него большая.

      Потом подумала: а что, собственно, Хендрик сделает? Не ударит же! Запрет? Будто я через окно не вылезу! Сколько раз проделывала. К кровати привяжет? Так ведь противозаконно. Письменно запретит уезжать? Так я жена, а не скотина. Словом, покричит и смирится.

      – Хендрик, а Хендрик, ты меня любишь? – вкрадчиво поинтересовалась я.

      Ой, не терпят мужчины этого вопроса! Вот и мой сразу стушевался, притих, а я гну свою линию:

      – Если любишь, должен заботиться. Не хочешь одну отпускать, свези сам.

      Снова встал в позу, насупился, завел речь о помутнении рассудка, а после и вовсе велел компот сварить. Вот ведь гад!

      – Зачем мне компот, я в академию хочу.

      – Хотеть не вредно. Делай уж, что хорошо выходит, а не в свое дело не лезь.

      Не в свое дело, значит? Ничего, я упрямая, без твоего согласия уеду. Женщина – существо такое. Своеобразное.

      Проигрывать бой не хотелось, поэтому продолжала словесную пикировку. Перво-наперво с прищуром поинтересовалась, какое такое мое дело:

      – Просвети недалекую деревенщину.

      – Еду готовить.

      Хендрик плюхнулся на стул. Спор его изрядно вымотал.

      – Тапочки носить, за почтой бегать? – хотелось отомстить за «дуру».

      – Взрослая женщина, а ведешь себя!.. Я бредовым идеям потворствовать не стану.

      – Я же твоим потворствую, – снова занялась кашей.

      Вроде не пересолила. Пусть еще потомится.

      – Агния, я не слушаю. – Хендрик демонстративно закрыл уши руками. – Ты не в себе.

      – В себе, себе, – ехидничала я, почуяв вкус близкой победы, – пока никуда не уходила.

      – Да куда ты денешься! – отмахнулся муж.

      Слушал-таки!

      Ах вот как? Тогда сам себе компот вари и ужин готовь.

      Молча вышла из кухни и громко хлопнула входной дверью.

      Родные мне не союзники, посему прямая дорога мне на постоялый двор. Может, найдется добрая, бескорыстная душа? Я особо не надеялась, сама абы кого с собой в путь не взяла бы.

      Ноги сами принесли. Нет, не к постоялому двору, а к трактиру, который содержал благоверный давней приятельницы. Именно отсюда я частенько забирала муженька. Мельком бросив взгляд на вывеску – сразу догадаешься, что медведь, – толкнула дверь и вошла. Народец есть, но тихий, собой занят. Не чадят, перегаром не дышат. Пока шла к стойке, окинула взглядом честную компанию. Поди разбери, кто купец! Ладно, узнаем.

      Плюхнулась за стойку и заказала пива.